Еще неделю назад взрослый мужчина, которыйведет себя во время серьезной беседы, как расшалившийся школьник, не вызвал бына моем лице улыбки. Но, очевидно, я успела привыкнуть к Максиму, потому что,глупо хихикнув, велела:

– Не пори чушь. Поверь, всеми фибрамидуши я ощущаю: в прошлом супругов есть нечто очень нехорошее.

Максим сделал умоляющую мину:

– Лампа, если я попрошу Денисаотвернуться, покажешь мне? Да?

– Что? – не сообразила я.

– Где у тебя находятся фибры, – безтени улыбки уточнил Максим.

Я растерялась и честно сказала:

– Не знаю. Просто есть такое выражение:ощущать «фибрами души».

– Раньше из материала под названием«фибра» делали чемоданы, – неожиданно блеснул эрудицией Денис, – мояпрабабушка постоянно вспоминала, как у нее в лохматом году такой на вокзалесперли.

– О, Лампа, – моментальноиспользовал заявление репортера Максим, – а что еще подсказывают тебечемоданы твоей души? Кстати, Денис, хочешь прикол?

Не дожидаясь ответа, он засвистел. Изнебольшого пространства между шкафом и комодом выкатился мойсамопередвигающийся кофр и медленно порулил к Максу.

– Видал? – засмеялся любительрозыгрышей. – Чемодан-скороход, откликается на свист, главное действующеелицо всех событий. Удрал от Лампы, въехал в номер Нины Олеговны, тут-то все изакрутилось. Интересно, он просто ездит или думает по дороге: «Я мыслю, значит,я существую»?

– Прикольно! – восхитился Денис итоже свистнул.

Саквояж незамедлительно кинулся на зов, ярешила вернуть испытателей баула-самоходки к делу:

– Нина Олеговна и Константин Львович нелюбили вечеринки. На всяких обязательных мероприятиях семью представлялидочери, фотографии лиц старших Пронькиных практически не появлялись в разделахсветской хроники. Но, думаю, не составит труда найти их снимки.

– Что ты еще придумала? – спросилМаксим.

– Есть специальная компьютернаяпрограмма, она выделяет точки лица, которые не подвержены временным изменениям,начинает искать в базе подходящее фото. Боюсь, я не слишком хорошо объяснила.Ну, смотри. Есть некий Пупкин, он имеет паспорт, права, счастливо женат иникогда не конфликтовал с законом. А потом его фото прогоняют через тусамую программу, и выясняется, что наш герой в юности отбывал срок и носилтогда фамилию Мупкин. Отсидел честно, вышел, сменил паспорт, и все: чистыйгражданин. Если старшие Пронькины имели хоть малейшие правонарушения, ну,допустим, попадали в вытрезвитель, получали пятнадцать суток за хулиганство, мытут же узнаем, в чем они провинились.

– Вау! И где можно купить этуботву? – оживился Денис.

– Не надейтесь, эта программапредназначена лишь для служебного использования, – остудила я пылрепортера. – Даже не все криминалистические лаборатории России могутпохвастаться ее наличием.

– Я бы прошерстил через нее весь шоу-бизи депутатов, – расстроился Денис, – нарыл бы компромата на векработы.

Я посмотрела на Максима, тот кивнул:

– Праздник продолжается, Аладдин сновапоставил клизму джинну. А ты куда собралась?

– Хочу проверить одно бредовоепредположение, прогуляюсь до Ларюхина и быстро вернусь, – пообещала я.

– Мобильный не забудь, – заботливонапомнил Максим, – я звякну сразу, как только что-нибудь выясню, держиаппарат под рукой.

Я хотела сказать Максиму, что за паручасов он ничего не узнает, думаю, целый рабочий день он потратит на то, чтобынайти криминалиста, который согласится заняться неслужебным расследованием. Нопотом решила преподать Максу урок. Нахал считает себя джинном? Вот пусть ипоймет – не все в его власти.

Когда я высказала желание прокатиться наоранжевом «Порше»-кабриолете, Максу просто повезло: очевидно, у него естьприятель – владелец безумной иномарки. Один звонок другу, и тачкаприкатила к воротам «Виллы Белла». Еще проще было «купить» ананасиумы, тут дажеговорить не о чем. И Денис моментально поехал с Максимом, когда услышалпро эксклюзивное интервью. Вот пусть теперь мажор попытается договориться ссотрудником МВД, тогда и поймем, джинном какой категории он является.

Я завернула за угол жилого корпуса,миновала служебный вход в лечебницу, пошла по лесной тропинке и услышалавизгливые женские голоса:

– Если все черпать из нее станут, никомуне хватит!

– Это твое разве?

– Нет, общее.

– Вот и не лезь.

– Раскомандовалася! Иди своему пьяницезамечания делай! А то он к Аньке Соковой каждую пятницу вечером шастает.

– Врешь, сука!

– Ха! Разве ты не знала? Все Ларюхино вкурсе. И...

Продолжения фразы не последовало, послышалисьшум, визг, затем звук упавшего в грязь мешка с цементом.

Я как раз подошла к яме и увидела двухтеток общим весом с тонну. Нимфы сидели в грязи и обалдело смотрели друг надруга. На поверхности жижи плавала пустая полуторалитровая пластиковая бутылка.Мне стало смешно, но я поздоровалась:

– Здравствуйте.

– Добрый день, – ответили бабы.

Я сделала несколько шагов и обернулась.

– Девочки, это просто яма с жидкойгрязью. Никакими целебными свойствами она не обладает.

– Неправда ваша, – возразила тетка,волосы которой украшала ужасающая заколка в виде яркой блестящей звезды. –Лизка Филиппова тут искупалась, а на следующий день телеграмму получила:свекровь у ней померла. Яма счастье приносит.

– Иван Николаевич, наш завпочтой, сюданочью сбегал, – подхватила вторая, – умылся, помолился, и у негоангина прошла. А вы сами кто будете?

– Я приехала отдохнуть в «ВиллуБелла», – улыбнулась я, – все-таки поверьте мне, место, где вы принимаетеванну, ничем не примечательно. Вы можете простудиться, если долго тутпросидите, или, что более вероятно, подхватите инфекцию, подцепите вирус. Нусами подумайте: почтальон тут ангину лечил, другой кто-нибудь с гриппомборолся, страшно думать, какие болячки сюда люди приносят.

Дама с заколкой не дала мне договорить:

– Если сидеть с молитвой и надеждой, тоничего не пристанет, в церкви люди тыщами один лик целуют, и эпидемий непроисходит.