Ти Джей с минуту смотрел на брата. Он был непривычно серьезен.

– С тобой все в порядке?

– Я не болен.

– Ты влюблен. А это то же самое.

– Думал, ты не веришь в любовь.

– То, что я неспособен обрести любовь, вовсе не означает, что я в нее не верю. Кен обрел ее. Ты тоже.

– И потерял.

– Итак, я повторю свой вопрос: с тобой все в порядке?

Стоун отбросил в сторону планшет.

– Я всегда в порядке, разве нет?

– Да. И это меня беспокоит. Ведь ты клей, который удерживает нас всех вместе.

– Я в порядке. Я все тот же беззаботный и неторопливый Стоун. Меня ничто не берет.

Ти Джей внимательно посмотрел на брата.

– Вообще-то формально это неправда. Это задело тебя за живое. Она тебя задела. Но, как и ожидалось, ты встряхнулся и двинулся дальше, вместо того чтобы…

– Вместо чего? Вместо того чтобы дуться на всех целый год, как это делал Кен? Или чтобы скрывать свои эмоции, как это сделал ты, после…

– Мы говорим о тебе, – перебил брата Ти Джей. – Я просто хочу сказать: перестань ради нас делать вид, будто все нормально. Перестань угождать всем и во всем и, черт возьми, сделай то, что хочешь. Хоть раз в жизни сделай что-нибудь для себя.

– Например?

– То, что ты хочешь.

То, чего он хотел, находилось за три тысячи миль отсюда.

– Вопрос в том, – тихо продолжал Стоун, – чего ты хочешь.

Перед зданием остановилась машина, дав Стоуну возможность воздержаться от ответа.

Ти Джей вскинул голову.

– В котором часу, говоришь, назначена встреча?

– Через полчаса. Владелец привезет окончательный вариант перепланировки.

Едва только Стоун произнес эти слова, дверь распахнулась. Ти Джей спросил, чего он хочет. Так вот та, кого он хотел, переступила сейчас порог магазина. Та, что разбила ему сердце, стояла прямо перед ним в элегантных брюках и блузке и выглядела на миллион долларов.

В звенящей тишине Ти Джей обернулся к брату, вопросительно вскинув бровь, а потом улыбнулся Эмме.

– Привет, док.

– Привет, – ответила Эмма, не сводя глаз со Стоуна. – Я вижу, вы уже осмотрелись в моем доме.

– В твоем доме? – выдавил Стоун.

– Да. – Эмма откашлялась. Она непривычно нервничала, раскладывая на столе бумаги. – Поскольку Серена решила переехать к Спенсеру и стать модным нью-йоркским кулинаром, я подумала, что это здание идеально подходит.

– Для чего? – поинтересовался Ти Джей.

Стоун знал ответ.

– Для новой клиники, – тихо произнес он, наблюдая за выражением лица Эммы.

– Да. – Эмма облегченно улыбнулась. – Поскольку я так глупо потеряла ту, старую, мне в голову пришло решение предпринять еще одну попытку. Кроме того, я считаю это здание более подходящим. Оно располагается в самом центре города, оно больше, и мы сможем оснастить его по последнему слову техники.

Стоун не мог оторвать от Эммы взгляд, а в голове роилось множество вопросов: останется ли она в Вишфуле и, что еще более важно, сможет ли он затащить ее в заднюю комнату и сорвать с нее одежду?

Эмма тоже смотрела на Стоуна, и в ее глазах читались разнообразные эмоции. Стоун не знал, какие именно, но очень хотел узнать.

– Ти Джей?

Ти Джей переводил взгляд с брата на Эмму.

– Дай догадаюсь. Мне убраться?

– Нет, – вежливо возразила Эмма. – Конечно, нет.

– Да! – гораздо менее вежливо рявкнул Стоун. – Убирайся отсюда.

Кивнув, Ти Джей повернулся к Эмме.

– Не могу выразить, как я рада вас видеть.

– Взаимно. – Они обнялись, и Ти Джей кивнул на Эмму. – Не позволяй ей снова сбежать.

В ответ Стоун указал на дверь, и Ти Джей повиновался. В комнате воцарилась гнетущая тишина.

– Итак… – Эмма неловко улыбнулась и пожала плечами. – Как дела?

Стоун ошеломленно смотрел на стоящую перед ним женщину. Он не ел, не спал, не мог ничего делать с тех самых пор, как она ушла из его жизни, и теперь она спрашивает, как дела?

– Ты купила этот дом.

– Да.

– И приехала, чтобы его отреставрировать.

– Да.

Ни то ни другое не имело к Стоуну никакого отношения, и все же… все же она заключила с ним соглашение. Она наверняка знала, что он будет здесь.

– Ты наняла меня.

– Да. – Эмма вновь нервно улыбнулась. – У меня возникла проблема. Я подумала, что просто смогу залепить ее пластырем и тем самым с ней покончить, только вот пластыря оказалось недостаточно.

Стоун непонимающе заморгал.

– А можно по-человечески?

Эмма вздохнула.

– Ты не понял. Я пыталась быть романтичной, памятуя о нашей милой первой встрече.

Стоун продолжал смотреть на Эмму, и она рассмеялась и покачала головой.

– Так начинаются все глупые романтические комедии – встречей главных героев. Совсем как у нас с тобой, когда ты приехал в клинику, истекая кровью, чтобы попросить пластырь.

– Я не помню, чтобы наша встреча была милой.

– Нет. – Эмма всплеснула руками. – Я не истекаю кровью, но мне все равно ужасно больно. И я думала, что смогу залечить раны с помощью пластыря. Я думала, что возвращение в Нью-Йорк и будет этим самым пластырем, но ошибалась.

Впервые за несколько недель кулак, сжимавший сердце Стоуна, слегка ослабил хватку.

– Хорошо, – спокойно произнес он, желая заключить Эмму в объятия и никогда больше не отпускать. – Хорошо, я думаю, что мы сможем стать ближе, если начнем говорить на одном языке. Так что продолжай.

– Изначально я приехала сюда, чтобы спасти отца. Именно так считала: я приехала ради него. И мне потребовалось немало времени, чтобы понять: я приехала ради себя. Для того, чтобы отделаться от чувства одиночества и страха, что я действительно останусь одна, потому что неспособна на длительные отношения ни с кем, кроме своей лицензии. И все же я это поняла, Стоун.

– Но ты уехала.

– Уехала, совершив тем самым ошибку. Узнав, что клинику закрыли и мой отец не сможет работать там, как собирался, я начала разрабатывать план действий, говоря себе, что делаю это для него. – Эмма покачала головой. – И совершила еще одну ошибку. Так как на этот раз знала, что еду сюда не для того, чтобы спасти его. Я вернулась, чтобы спасти себя.

Стоун не мог отвести от нее глаз, и несмотря на то что она стояла всего в шаге от него, расстояние казалось огромным. Положив руки на бедра Эммы, он притянул ее к себе.