Из Cotton Candy доносилась громкая музыка, я представил, как милая Ари раздевается перед посетителями, ее глаза печальны и пусты, по ее венам течет смертельное топливо.

– Так, – руки тряслись, зубы сводило, – я должен ее забрать. И я это сделаю, ясно?

– Какие-то проблемы, сынок? – услышал я за спиной грубый голос: второй вышибала раза в два больше, первый на его фоне весьма безобиден.

Но какая разница, если внутри меня слепая ярость? Я знал, верзилы превосходят меня по габаритам и через минуту мое лицо будет размазано по асфальту подобно детскому пюре по тарелке, но отступать нельзя.

– Ладно. – Я выставил руки вперед, показывая, что сдаюсь. На моем лице фальшивое спокойствие, оттененное легким разочарованием. – Извините за то, что побеспокоил вас, ребята.

Развернувшись, я пошел прочь, оставив громил в замешательстве. Отошел на пару шагов и, собрав всю злость, обернулся. Мой кулак полетел в лицо вышибале номер один. Он не успел перехватить удар и взвыл от боли. Костяшки вмиг заныли, но я не остановился. Выплескивал, что копилось, что я не высказал Ари – как можно быть такой безответственной, легкомысленной, эгоистичной. И она называет эгоистом меня, после того, что она делает, она называет эгоистом МЕНЯ?! Я бил то одного, то другого. Сам получал удары и через минуту вышибалы поняли ситуацию своими шкафообразными мозгами, а драка превратилась в мое избиение.

Казалось, на теле нет места, которое не поразил бы кулак. На пальцах громил сверкали кастеты, вскоре я плевался кровью. Ни за что больше не приду, несите жалобную книгу! Уже не отвечая на удары и не защищаясь, я терпел то, что спровоцировал сам. В глубине души я надеялся, вдруг на шум прибежит Ари, и мы уедем отсюда. Неважно, сколько костей будет сломано, мне нужно забрать ее из проклятого места.

Вышибалы повалили меня на землю и продолжили бить ногами. Отхаркивая кровь, я начал смеяться. Я хохотал, закрывая лицо: привычка, ведь мое лицо – мой хлеб. Чем громче и отчаяннее я смеялся, тем слабее становились удары. Вышибалы ждали явно не такой реакции. Первый поднял меня и пихнул коленом в живот: я подавился воздухом, но снова рассмеялся.

– На сегодня хватит с тебя. – Под мое смачное падение на грязный, забрызганный моей же кровью асфальт, заключил второй громила.

Тело нещадно болело, холодная земля показалась мягкой периной. Несколько минут я лежал и переводил дыхание, оценивая урон. Не так плохо: ничего не сломано, зубы не выбиты. Губу разбили прилично: кровь заполнила всю ротовую полость. Из носа кровь тоже капала, но не так обильно. Глаза, к счастью, не заплыли, хотя уверен, синяки будут украшать лицо минимум пару дней.

– Хрена, он ходить может! – удивленно воскликнул один из вышибал, когда я смог отойти на пару шагов.

От бессилия я выругался и ударил со всей силы кулаком о стену; расшибленные костяшки застонали бы, если бы могли. Чертова Ари! Съехав по стене, я вытянул ноги.

– Глупая девчонка, – бормотал я, – не понимает, что творит.

– Эй, он вроде не такой уж и отморозок. – Голос одного из вышибал.

– Он набросился на нас, Люк! – возразил второй.

– Любовь иногда такое творит… Он, кажется, собирается просидеть на асфальте всю ночь. – Люк не дал собеседнику ответить и нарочито громко произнес: – Ладно! Пошли, пропустим по стаканчику, Джим нас сменит!

А Джим, пусть и смотрел на мое избитое лицо подозрительно, о предупреждении Ари не знал и в стрип-бар меня пустил.

***

Многолюдно – вечер субботы. Посетители (разумеется, мужского пола) сидели вокруг сцены, вальяжно развалившись на диванчиках, а официантки разносили заказы (всегда спиртное). Пауза программы – главная сцена заполнена десятью девушками. Стриптизерши танцевали одинаково, часто задевая друг друга локтями. Удивительно, когда-то я был рад сидеть на месте тех мужчин, чувствуя похоть. Теперь противно.

Я искал глазами Ари: по тумбам в углах, на главной сцене. Но ее нигде не было. Темные комнаты… Я занервничал, хотя обстановка должна расслабить: приглушенный свет, играет поп-музыка, стриптизерши двигаются в такт на шестах и чужих коленях. Не могу закрывать глаза на работу Ари. И пусть она обещала, что будет только танцевать – я помнил о том, как горячо и сексуально она двигалась. Противоречивые чувства: злость вперемешку с ревностью и – совсем внезапно – волна страсти. Но тут я вспомнил о десятках глаз, которые будут наблюдать горячую сцену вместе со мной, если Аристель вновь решит показать, как танцуют звезды25.

Я хотел дойти до гримерки и поискать Ари там, но сначала заказал у бармена коньяк в качестве анестезии. Адреналин стихал и боль от ударов становилась осязаемой. Когда подошел к барной стойке, внутри закололо от воспоминаний. Интересно, помнит ли меня бармен? Помнит ли историю, рассказанную после стопок водки? О девушке, моей фанатке. Рассказал ли Ари? Вот она смеялась, наверное…

Все стулья у барной стойки заняты, кто-то стоял, облокотившись локтями о деревянную поверхность. Интересно, почему им всем тут как медом намазано? Вряд ли заслуга бармена: медлительный до ужаса, и вряд ли именно он – брутальный, татуированный мужик средних лет – заставил бы их восхищенно выкрикивать непристойности и кидать на стойку деньги. Я протиснулся ближе.

Из головы пропали все мысли. Первое, что бросилось в глаза – стройные загорелые ноги. Худенькая девушка с чувственными изгибами тела. Ее темные волосы завязаны в небрежный пучок, оголяя тонкую шею, подчеркиваемую серьгами-кольцами. Она выпрямилась, ударила себя ладонью по упругой заднице в коротких шортиках… Я вовремя, черт возьми!

Ари ходила вдоль барной стойки, прекрасно сохраняя равновесие на высоких каблуках. Опустив голову, она лавировала вдоль чьих-то бокалов, аккуратно их перешагивая. На ней – черный лифчик и трусики-шортики (в них мужчины клали купюры, когда она нагибалась). Я закипел от ревности. Пританцовывает, возбуждая жестами, взглядами. Порочный ангел. Я представить не мог, что когда-нибудь увижу ее за таким занятием, и она попросит меня не лезть, назовет это работой. Ну, нет. Кем бы ты себя ни считала и как горячо бы ни выглядела, для меня ты девчонка в моей рубашке с кружкой какао в руках.

Музыка сменилась на более быструю. Полумрак отступил, с углов зала мигали огни. Намечается вечеринка? Это заведение не перестает удивлять. В подтверждение моим мыслям Ари громко хлопнула в ладоши и закричала:

– Тусовка в Cotton Candy! Представьте – вы снова на студенческой вечеринке! А в конце вечера можете расслабиться… – замолчала, хитро улыбнувшись, – с той, кто приглянется!

Ари, не слезая с барной стойки, начала двигаться в такт зажигательной музыке, попутно принимая у бармена бокалы с алкогольными коктейлями. Выпивая, она флиртовала и улыбалась. Интересно, ТЫ, моя дорогая, входишь в чисто тех, кто может «приглянуться»? Сдержишь ли данное мне обещание «я буду только танцевать»?