Василий вдруг ошалело пригляделся к молодой жене и она ему решительно не понравилась.

Скуластое лицо, маленькие глазки-буркалы, остренькие, оттопыренные ушки. А грудь! Чудовищно развитая! Вот-вот прорвет белоснежное платье.

“Какую крокодилу подцепил!” — внутренне застонал Вася и отшатнулся в сторону ее подружки, Натальи Рыльниковой.

А вот та — хороша! Глазки голубенькие, губки бантиком. Не девушка, конфетка!

Наташа поймала взгляд Васи, ласково подмигнула.

И Василий не растерялся!

Он опустил руку на Наташино колено и повел ладонь выше, выше.

— За бушующий океан страстей! — с бокалом минералки улыбнулся тамада. Поглаживание Василия он по ястребиному засек, и оно ему явно понравилось.

Вдруг произошло непредвиденное. Настюшенька, молодая жена, сметя локтем посуду, вскочила на стол.

— Маэстро, музыку! — властно приказала она.

Пианист, а за ним уже саксофонист с барабанщиком, завернули что-то чумовое. цыганское.

Настя томно качнула бедрами, провела руками по своей груди, животу.

— Сеанс стриптиза! — пояснил тамада.

— Океан страстей! — облизнул засаленные губы папа жениха, Федорович.

4.

И стриптиз удался на славу.

Мужики сидели с разинутыми ртами. А некоторые смельчаки совали ассигнации за подвязки чулок и резинку трусиков Насти.

Василий возбудившись оголенной женой, взасос, с проникновением языка, целовал Наталью.

Девушка, не будь дура, попыталась расстегнуть Васе ширинку, но парень не давался, что-то пока его сдерживало от окончательного крещендо.

— Наслаждение всесильно! — слоистым голом наполнял зал тамада.

— Гарсон, водки! — заорал папа жениха, Федорович, и указал на зияюще пустой хрустальный графин.

Стриптизерша Настюшенька опустилась на колени и запечатлела жаркий поцелуй свекру прямо в губы.

— А была не была! — толкнув стол брюхом, вскочил Федорович, яростно сорвал с себя клетчатый галстук, накрахмаленную рубашку, черным взбешенным буйволом полез на столешницу.

— Мужской стриптиз! — пояснил тамада. — Браво!

5.

Всё это действо напоминало древнеримскую оргию.

Если бы в зал вошел Калигула, никто бы не удивился.

После бисексуального дуэта стриптизеров, все пришли в страшное возбуждение.

Спариваться стали уже за столом, а затем расползлись поудобнее, посокровеннее, по углам.

Музыканты отшвырнули свои постылые инструменты и занялись длинноногими официантками.

Из кухни вышел жирный, что боров, шеф-повар, и принялся склонять жениха Васю к гомосексуальной связи.

С мучительным напряжением воли притязания повара Василий отвергнул.

Что-то его сдерживало?

Но что?

Точно!

Вася вгляделся осоловевшими глазами в тамаду. Почему он не замечал этого раньше? На черной в проседь голове отчетливо обозначались рога. Маленькие, так сказать, портативные, острые.

Наталья обвила шею Васи, горячим языком лизнула ему мочку уха:

— Я хочу тебя, мой козленок!

Законная жена, Настюха, стала снимать Василию брюки:

— Давай, прямо с двоими?! Устроим шведскую семью!

— Мне в туалет, — судорожно сглотнул Вася и выскочил из-за стола.

В уборной выкурил одну за другой три сигареты, плеснул в морду холодной водой и сразу в зал, к тамаде.

— Ты — чёрт?

— Ну, конечно! — совсем не удивился тамада.

— Зачем пришел?

— Так ведь позвали… Водочки? — тамада взял початую “Столичную”.

— Пошел вон!

— Зачем же так грубо, парень? — сатана щелкнул Васю по лбу, и жених провалился в небытие.

6.

Проснулся он с дикой головной болью.

Всё тело в липком поту. Горло будто наждаком натерто.

В эротическом халатике в спальню вошла Настюша.

— Очнулся, дорогой? — она нежно поцеловала Васю в щеку.

— Что с тамадой?

— Каким тамадой? Ты явно перепил. Мы обошлись без него.

— Георгий Алексеевич?

— Я сейчас принесу тебе рассольчика.

Вася встал, взгляд случайно уперся в кассету с красной надписью “Наша свадьба”.

Ткнул ее в бандуру.

Загс. Так… Церковь. Ресторан “Прага”. Но где тамада? Его нет!

Вернулась жена, протянула огуречный рассол.

— Хорошая свадьба? — Вася жадно выпил. — Я ничего не помню.

— Отличная! Правда, моей подружке Наталье ты не понравился. Слишком тихий… Пойду наберу тебе ванну.

Жена ушла, а Вася вздохнул во все легкие.

Пронесло!

Радостно зазвонил телефон.

— Это Георгий Алексеевич.

— Какой еще Георгий Алексеевич?

— Ай-ай, как мы забывчивы. Тамада! Мне с вами работать очень понравилось. будет нужда, всегда звоните. Днем и ночью. Чао!..

1.

Телевизионный режиссер, Александр Есаулов, болел испепеляющей страстью.

Брюхо!

Он его обожал, лелеял, с ним вёл исповедальные беседы.

После обильного и вкуснейшего обеда в Останкино брюхо благодарно урчало, бормотало сказки.

— Ну как, милое? — спрашивал Саша.

— Сытно, — откликалось брюхо.

— Может, чего еще?

— Фисташек. С солью.

— Будет сделано!

— И молочком запить. С земляничным сиропом.

— Бегу, чадушко!

Но разве любимое брюхо сам накормишь дома. Тут требуется постороннее вмешательство. Нужна женщина!

Вечером Александр усаживался к интернету. Нырял в океан женских чар.

В переписке он не ограничивал себя никакими рамками. Предпочитал москвичкам провинциалок. Даже из ближнего зарубежья.

Так грузинка Тамара радовала его перченым лобио.

Молдаванка Лариса тефтелями в виноградных листах.

Но больше всего Саше угодила белоруска Мария. Он восклицал:

— Друзья мои! — глаза его сияли, как сахарные оливки. — Вы когда-нибудь пробовали телячьи понюшки? Нет?! Печется ячменный коржик. Сверху тушеное в томате мясцо. Потом кукурузный блин. А на макушке — филе из гусиных гузков.