– Да, кажется, он еще на смотринах все решил, – отозвалась Беатрис.

– Ага, – кивнула Хельга. – Только Элиза, наверное, рассчитывала на кого-то поинтереснее.

Бетти уловила ее намек на профессора, но сделала вид, что не понимает, о чем речь. Несмотря ни на что, ей было жалко Хаксли. Она слишком хорошо помнила, что значит быть отвергнутой, и сочувствовала бывшей подруге.

В день аукциона Беатрис не находила себе места, у нее все валилось из рук, и в конце концов мединна Стуорд усадила ее распутывать старые клубки ниток, лишь бы отвлечь от тревожных мыслей. Гренда Фулн тоже выглядела взволнованной, она время от времени посматривала на Бетти, будто искала в ней тайную союзницу, но подойти и обсудить свои домыслы о торгах, не захотела. Обе девушки знали, что пока они сидят в кабинете рукоделия, внизу в парадном зале решается их будущее, и обе жаждали, чтобы все поскорее закончилось.

Наконец в комнату вошла Жози и, сияя довольной улыбкой, объявила:

– Сонар и Фулн, срочно в кабинет директрисы.

Беатрис выронила из рук нитки и побледнела, Фулн подскочила со своего места и бросилась к бонне.

Жози проводила учениц через подземный переход в административный корпус и оставила на попечение патронессы Пигирд. Та завела их в кабинет и сказала:

– Адептки явились, госпожа Гризар.

Сидевшая за столом руководительница Камелии выглядела уставшей, под ее глазами залегли темные тени, но на бескровном лице играла торжествующая улыбка.

– Очень хорошо, – сказала она поднимаясь. – Итак, вы обе удостоились самых дорогих контрактов за всю историю школы. А уж как только стало известно, что ты, Сонар, получила высший балл на экзамене, цена на твой контракт взлетела еще выше. И я рада вам сообщить, что одержавшие победу максисы ждут вас в гостиной. Пойдемте. Я лично провожу вас к новым хозяевам.

Бетти казалось, что ее сердце колотится настолько громко, что и директриса, и Фулн, и патронесса, идущие впереди, отчетливо слышат его и обязательно попросят ее успокоиться. Но они в молчании дошли до гостиной и, держа спины идеально ровно, вплыли внутрь.

– Господа! – воскликнула директриса Гризар. – А вот и ваши дайны!

– Максис Хамран! – взвизгнула Фулн и устремилась к высокому черноусому красавцу, танцевавшему с ней на смотринах больше других. – Не могу поверить!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она подлетела к статному молодому господину и широко улыбнулась, заглядывая в его черные лукавые глаза.

– Рад встрече, Гренда, – сказал он, слегка ей поклонился и поцеловал руку.

– Адептка Фулн! – возмутилась директриса. – Ведите себя соответственно вашему новому статусу!

– Извините, – покраснела Гренда и сделала положенный реверанс.

Беатрис вышла из-за спины патронессы, взглянула на ожидавшего ее максиса, и внутри у нее все оборвалось. Господин Пекиш развалился на диване и нахально смотрел на нее с самодовольной щербатой улыбкой, делавшей его лоснящееся лицо еще более отталкивающим. В его маленьких глазках светилось сытое удовлетворение аллигатора, проглотившего аппетитную косулю, зазевавшуюся на водопое возле реки. Он даже не потрудился выказать приличествующего почтения, так и не встав при появлении дам.

– Максис Пекиш, – чересчур любезным тоном обратилась к нему директриса и подтолкнула Беатрис вперед, – как я и обещала, ваша дайна пришла поздравить вас с победой на аукционе.

Бетти ничего не оставалось, как присесть в положенном реверансе, но ноги ее не держали, и она самым постыдным образом пошатнулась. Патронесса поджала губы, директриса нахмурилась, но господин Пекиш даже не обратил внимания на этот досадный промах и сказал:

– Иди сюда, Беатриче, и садись. Нам есть что обсудить.

– Господа, у вас есть полчаса, – объявила директриса. – Затем адепткам придется вернуться в класс, а вас я жду в своем кабинете.

Она вышла вместе с патронессой, и Беатрис ощутила себя загнанной в угол. Фулн ворковала со своим максисом на другом конце гостиной, и им не было никакого дела до того, что они вовсе не одни в комнате. Пекиш усадил ее на диван, придвинулся ближе и зашептал, время от времени брызгая слюной сквозь щель между зубами:

– Аукцион был сущий кошмар! Эта свора паршивых собак чуть не перегрызлась из-за твоего контракта. Но я всем показал, что со мной связываться опасно.

Он выпятил грудь, погладил себя по выпирающему животу и продолжил:

– Ты тоже молодец, сумела произвести должное впечатление на главу магической комиссии. Я с ним разговаривал, и он весьма тебя хвалил. Правда, мне пришлось отвалить за твой контракт вдвое больше, чем я рассчитывал, но это ничего. Благодаря тебе, я заработаю огромные деньги. И сам губернатор еще будет ползать передо мной, прося о милости. Так что ты однозначно стоишь потраченных ассигнаций.

В воображении Беатрис появился образ того, как Пекиш достает из внутреннего кармана сюртука толстый кошелек набитый деньгами, отсчитывает баснословную сумму и покупает ее со всеми потрохами в безраздельное пользование на десять лет. И она изо дня в день отрабатывает то, что он уплатил.

Гостиная с дорогими коричневыми портьерами, шикарным интерьером и добротной мебелью вдруг показалась Бетти до невозможности отвратительной, а удушливо-сладкий аромат свежих лилий вызвал приступ дурноты. Ей невыносимо захотелось вырваться отсюда, сбежать так далеко, как это только возможно, и больше никогда не вспоминать этот день, когда ее купил омерзительный богатей, считавший, что за свои деньги он может получить кого угодно.

«Как же так? – недоумевала она. – Неужели Атли проиграл торги? Как такое возможно?»

Проведя детство в приюте, а юность в закрытой школе, Беатрис имела весьма смутное представление о стоимости своего контракт. Она не знала даже такой малости, как цена буханки хлеба или бутылки молока на ярмарке, и такие обыденные для любой девушки вещи, ставили ее в тупик.

«Наверное, у него просто не хватило денег», – с тоской подумала она и возненавидела Пекиша еще больше за то, что он располагал достаточными средствами, а Баренс – нет.

Фулн засмеялась своим противным резким смехом, и Бетти с завистью покосилась на нее. Гренда стояла у окна напротив максиса Хамрана и сжимала его руку. Если бы все сложилось иначе, Беатрис тоже бы могла так свободно вести себя с Атли.