— А я не мутант? — аккуратно спросил я.

Но она в ответ покачала головой.

— Нет, что ты. Ты был посвящён. Один из Совета должен иметь ключ к Кэр Ллуру. А мутантам это не позволено.

Я заметил, что, как только она произнесла имя Ллура, на меня сразу пахнуло каким-то ужасом. Не страхом, как я думал раньше, а именно смертельным ужасом. Я решил, что уже настало время поинтересоваться, чье имя так действует на меня.

— Послушай, скажи пожалуйста, Эйдери, кто такой Ллур?

Она долго не отвечала. Может, думала, что я вспомню сам, а может, опасалась чего-то.

— А кто говорит о Ллуре? — неожиданно раздался низкий голос. — Не надо про это говорить ему. Пока еще рано, Эйдери!

— Все равно это необходимо ему. Он ведь один из нас, — сказала она.

Повернувшись, я увидел фигуру человека, стоявшего рядом с нами и одетого так же, как и я, в тунику и брюки. На его выразительном лице выделялась бородка. Он улыбался, и оскал его зубов, о чем-то напомнил мне. Во всех его движениях чувствовалось что-то знакомое, но в то же время нечеловеческое И это впечатление усиливали смотрящие прямо на меня желтые глаза.

— Ну, понадеемся, что в этом не будет необходимости, — сказал человек. — Лорд Ганелон, неужели ты забыл и меня тоже?

— Да, он не помнит тебя, Матолч, — ответила Эйдери. — В этом образе — точно.

Это был он — Матолч-волк… Оборотень…

— Лорд Ганелон должен быть готов, ведь сегодня вечером шабаш, — сказал он. — Нужно приготовиться ко всему. Этим займется Медея. Она уже интересовалась им. Думаю, она введет его в дальнейший курс дела. Раз он проснулся, то мы можем пойти к ней прямо сейчас.

— Лорд Ганелон, ты пойдешь с Матолчем? — спросила Эйдери.

— Да, пойдем, если нужно, — ответил я.

Тут оборотень покачал головой.

— Лорд Ганелон, ты действительно все забыл. Раньше ты не допускал, чтобы я шел за тобой. Видно, правда, что ты не помнишь многого.

— Ты никогда не воспользовался бы тем, что он к тебе повернулся спиной, и не ударил бы его сзади, — ответила Эйдери. — Потому что прекрасно знаешь, что стоит Ганелону позвать Ллура — и тебе придется очень туго.

— Это была шутка, — небрежно сказал Матолч. — Ты еще слишком слаб, чтобы считаться моим врагом, я подожду, когда ты придешь в себя, тогда и поговорим. Давай лучше о делах, лорд Ганелон. Видишь ли, Совет в очень сложном положении, и ты нужен Совету, но учти, так же и Совет нужен тебе.

— Идите, хватит разговаривать, — сказала Эйдери. — Опасности нет — если не боишься клыков волка, разве испугаешься его рычания?

Эти слова явно были адресованы мне. То ли угроза, то ли предупреждение. Матолч никак не отреагировал на ее фразу, просто пропустил меня вперед, отойдя в сторону.

— Кто-то мне угрожает, или я ошибаюсь, — сказал он, уже выходя вслед за мной.

— Не кто-то, а я! — послышался голос из-под капюшона.

Господи, она ведь тоже была мутантом, но не таким, как волк-Матолч, ликантропом, а каким-то другим. Каким, я еще не знал.

Интересно было присутствовать при разговоре двух мутантов, на чужой планете, да еще будучи у них старшим. Туман с моих мозгов никак не мог сойти: только я начинал думать как Эдвард Бонд, как тут же что-то сбивало ход моих мыслей и я снова терялся, не понимая, наяву это творится или нет. Мои чувства были притуплены шоком от свалившихся знаний. Я никак не мог сконцентрироваться ни на одной, даже самой примитивной, мысли. Меня тут же уносило и ставило перед фактом, что я сейчас вообще не на Земле.

Вдобавок мне вдруг почудилось, что залы, через которые мы шли с Матолчем, мне знакомы. Примерно такие же мысли посетили меня, когда я первый раз взглянул на пейзаж из окна комнаты. В один момент лес вдруг показался очень знакомым. Откуда я мог знать эти сумрачные лесные пейзажи или огромные залы, явно чуждые современному человеку?

Мне уже стало казаться, что я давно знаю слова — Эйдери, Медея, Матолч, Совет. Знаю смысл, который они несут в себе.

Оглянувшись, я увидел идущего за мной Матолча и поймал себя на мысли, что это мне тоже знакомо. Его оскал, злое выражение лица, свирепость в рыжих глазах. Я напоминал себе школьника, пытающегося вспомнить забытый урок.

Матолч шел позади, ни на мгновение не спуская с меня своих горящих желтым огнем глаз. У красной портьеры он остановился. Заметив это, я подошел к нему. Малоч откинул портьеру, было ясно, что он приглашает меня войти внутрь. Я понял, что терять мне было нечего, и, немного поколебавшись, шагнул вперед.

Мне показалось, что Матолч чем-то доволен, его лицо стало более благожелательно.

— Лорд Ганелон, ты не совсем потерял память, это хорошо, ты помнишь, где мы. Давай зайдем на минутку. Поговорим, нам ведь есть что обсудить друг с другом.

Идя за ним следом по лестнице, я вдруг осознал одну интересную вещь. Он тоже говорил не по-английски.

На том же языке, что и Медея, и Эйдери. Но я почему-то понимал их всех.

Оглянувшись по сторонам, я увидел, что мы пришли с ним в какую-то башню. Жаровня еще дымилась прямо посередине комнаты. Воздух пропитал неприятный запах этого дыма. Я сел в предложенное Матолчем кресло рядом с большим окном. Немного походив в задумчивости по комнате, он уселся неподалеку.

— Я думаю о том, насколько много ты помнишь из своей настоящей жизни, — он сам начал разговор.

— Почти ничего не помню, — ответил я. Потом продолжил:

— Совсем немного. Но достаточно… чтобы не совсем доверять.

— Видишь, насколько сильны в тебе те воспоминание, которые установили повстанцы. Прав Гэст Райни, сказав, что ты все вспомнишь, но неизвестно, сколько времени на это потребуется.

«Так бывает в живописи, — подумал я, — один рисунок рисуют поверх другого, и получается неизвестно что».

Я оставался Эдвардом Бондом, хотя уже начинал сомневаться в этом. Но совсем чуть-чуть.

Матолч продолжал выяснять у меня интересующие его моменты:

— Может быть, ты совсем изменился, пока бы в ссылке. Скажи честно: как ты ко мне относишься? Раньше мы были врагами. Что-то изменилось или нет?

— Я не знаю, — сказал я. — Честно, не знаю. У меня нет причин тебя ненавидеть. Но мне кажется, что я тебе просто не доверяю.

— Поверь мне, у тебя на это есть причины. Ну да, сейчас ты просто не помнишь многого. Ты меня всегда ненавидел. Хотя в жизни и по положению в обществе мы зависели друг от друга. Важно, будешь ли ты меня ненавидеть и теперь.

— Матолч, мне совсем не хочется иметь врагов. Хотя мне сложно говорить о чем-либо сейчас, когда я даже не понимаю, где нахожусь.

Выражение лица Матолча изменилось. Было видно, что ему почему-то не нравятся мои слова.