В пальцах аль-марида нож потек зимней сосулькой на солнцепеке. Набрав полную горсть расплава — яркого, пышущего жаром, цвета артериальной крови с яичным желтком, — Артур Зоммерфельд стряхнул жидкую сталь прочь, за спину, избавляясь от назойливой докуки.

Шах завизжал. Брызги угодили ему в лицо.

Антисы-шмантисы! Вот ты их когда-нибудь видел, антисов? И я не видел. А в новостях тебе что хочешь покажут. Тетку с тремя ногами, честного банкира... Дурят нашего брата! А зачем? Дураками командовать легче. Хренушки, нас на балду не возьмешь! Нет никаких антисов, нет и не было...

Монолог бродяги с Хиззаца, адресованный фонарному столбу и зафиксированный камерой наблюдения над полицейским участком

Дом — это лунка. Камни — это семена.

Амбар — дом для захваченных камней.

Тичаона Мароле, старший диспетчер киттянского космопорта «Энайола», играл в оваре с искусственным интеллектом Батуккой. Смена выпала — не бей лежачего, а в ближайший час — так и вовсе голяк. При всей курортной загруженности в прилетах-вылетах образовалась пауза, приятная для Мароле во всех смыслах.

Два ряда лунок на доске.

— Твой ход, придурок!

— Хожу, начальник!

Лексику искусственного интеллекта Мароле программировал сам, под настроение. И голос выбрал что надо: противный, заискивающий козлетон. У такого выигрывать слаще. Правда, с выигрышами не складывалось — за полчаса диспетчер проиграл три партии вчистую. Сейчас перед ним стояла дилемма: то ли сменить интеллекту голос и лексикон на более подходящие к моменту, то ли понизить уровень сообразительности Батукки до тридцати двух, нет, лучше до двадцати восьми процентов от среднего значения.

Махнув рукой на перемены, Мароле полез в настройки. Так, окончание партии. «При захвате одним игроком больше половины всех зерен...» Сохранить. «Сразу после опустошения всех лунок одного из игроков...» Удалить. «Когда игроку необходимо сделать ход, но ходить нечем...» Сохранить. «При цикличных повторах позиций...» Сохранить.

Применить? Да.

Виртуальная доска? Да.

— Давай ходи, не тяни резину!

— Внимание! Зафиксирован выход из гипера вне графика полетов!

— Что? Батукка, ты рехнулся?

— Повторяю! Зафиксирован выход из гипера вне графика полетов! Пояс астероидов между Н’голой и Амбвенде...

— Увеличение!

— Даю увеличение...

От заискивающего козлетона не осталось и следа. Голос Батукки — тяжелый командный бас — гремел ровно и мощно. Виртуальная доска схлопнулась, черная бездна сожрала дома, амбары, камни. Мароле втайне порадовался — форс-мажор спас диспетчера от проигрыша четвертой партии подряд. Радость была недолгой. Что, черт возьми, происходит?!

Пространство системы Альфы Паука. Голубые бусины планет. Н’гола и Амбвенде — седьмая и восьмая. Станции слежения — вспышки крупиц серебра. Засечки навигационных бакенов.

— Наложение!

— Есть наложение...

Спектрально-волновая карта наложилась на оптическую.

— Зафиксирован множественный выход из гипера в поясе астероидов...

В карусели льда и камня, во тьме космоса расцвела долина черных тюльпанов. Энергии, волны, частицы, силовые поля — сгустки вихрились, сворачивались безумными спиралями. Мароле прошиб холодный пот. Кошмар восьмилетней давности встал перед диспетчером, как наяву. В тот день, будь он проклят, Китту атаковала стая хищных флуктуаций. Понадобилась уйма сил и нервов, две эскадрильи волновых истребителей и один антис Думиса М’беки, а также чудо, сотворенное Великим Джа, который, как известно, скупердяй и чудесами не разбрасывается...

— Центр внешней безопасности полетов!

Каждая секунда была на счету. Диспетчер даже не посмотрел на информ-колонку с данными возникающих объектов.

— Запрашивает старший диспетчер Мароле! Красный код!

Обеими руками Мароле вцепился себе в волосы:

— Повторяю: красный код!

Эту партию он проигрывал.

* * *

— Борт три-дюжина дробь три!

— Я — борт три-дюжина дробь три...

— Ваш взлет...

— Я — борт три...

— ...отменен до особого распоряжения!

— Яхта «Труффальдино»! Срочно отзовитесь!

— «Труффальдино» на связи!

— Сажайте яхту на Н’голу!

— Вас не понял!

— Жить хочешь, Труффальдино? Садись на Н’голу!

— «Ведьмак» полсотни первый, доложить готовность к старту!

— «Ведьмак» полсотни первый к старту готов!

— Старт без отсчета! Коридор свободен.

— Есть старт без отсчета!

— Антис! Нам нужен антис!

— Вызывайте Думису!

— Вне зоны доступа...

— Убью кретина!

— Как ты его убьешь, он же антис...

Квадво Эбале, начальник смены центра внешней безопасности полетов, бил кулаком по пульту:

— Убью! Убью! Ну почему всегда в мою смену?!

— Судьба, — меланхолично отозвался помощник.

Раньше начсмены полагал, что помощник тугодум и фаталист. Сейчас он понял, что помощник идиот.

— Папа, — спросил Эбале кого-то, возможно судьбу. — Папа, ну почему ты собрался умирать именно сейчас? Тебе что, приспичило?!

Помощник вздрогнул. Ему померещился в углу силуэт слепого карлика. Если бы карлик ответил начальнику смены, помощник сбежал бы отсюда в психушку.

Голос начсмены вывел его из ступора:

— Вызывай М’беки. Зацикли вызов, долби до упора. Ищи всех антисов, кто ближе к нам. Любых! Пусть срочно выдвигаются.

— Есть!

— А я свяжусь с военными. И с коллант-центром.

— Антис! Есть антис!

— Антисы!

Первая реплика принадлежала помощнику. Вторая — диспетчеру Мароле, опять вышедшему на связь с центром.

— Что — антисы? — Помощника Эбале проигнорировал. Диспетчер был важнее. — Какие антисы! Сколько?

— Даю информацию по объектам. Класс, координаты, скорости, траектории...

В рабочей сфере возникли данные спектрального анализа: мотылек за мотыльком, вылетевшие из черных тюльпанов. В сфере вспомогательной развернулся атлас Шмеера — Полански. Каждый мотылек получал имя: Рахиль Коэн, Самсон Коэн, Нейрам Саманган, Вьюха, Капардин...

— Отбой тревоги! Повторяю: отбой тревоги!

— Это антисы!