Шамиль, чувствовавший себя неуютно в новом тёмно-сером костюме, белоснежной рубашке с галстуком в серебристо-вишнёвую полоску и новых же чёрных лакированных туфлях, также не возражал против брака с дочкой дяди Абакара. Не то чтобы ему было всё равно, а просто, будучи по натуре юношей здравомыслящим и прагматичным, он понимал, что каждый мужчина рано или поздно должен обзавестись женой и детьми, и раз это неизбежно, то пусть это случится. И когда родители поинтересовались, как он относится к идее женитьбы на Мадине, Шамиль ответил: «В принципе, можно. Почему бы и нет!»

Семьи Имрана и Абакара дружили уже много лет, и теперь все были довольны: и родители, и их дети.

Свадьба в доме Ахмедовых была многолюдной. Гости веселились, и всё было, как у людей, если не считать неприятного инцидента, когда один из гостей, сильно подвыпивший работник районного комитета партии, дав волю рукам, надавал тумаков столь же сильно выпившему, но никогда в партии не состоявшему другу детства. Секретаря увели, обиженного успокоили, а молодых проводили в отведённые им в доме комнаты.

Кто такой Горбачёв, не знал никто. Прежде на слуху у людей были совсем иные фамилии, строго соответствовавшие портретам членов Политбюро. А Горбачёв… Кто он? Этот вопрос всех живо интересовал, но никто не мог толком на него ответить. Знали лишь, что прежде он верховодил на Ставрополье.

– После Брежнева его слушать одно удовольствие! – обращаясь к Айше, сказала Таира Измайловна. – И он, по-моему, действительно хочет перемен.

– Ох, не люблю я эти всякие перемены! – воскликнула Айша. – Ничего хорошего от них не бывает!

– Ну не скажите, уважаемая Айша! – запротестовала Таира Измайловна. – Говорят, всех, кого когда-то депортировали, теперь будут возвращать по домам. Так, может, и нас в Крым вернут?

– Таира, неужели ты хочешь уехать от нас? – сказала огорчённо Фарида.

Помолчав, Таира Измайловна тихо произнесла:

– Честно говоря, очень хочу! И… между прочим… всю жизнь хотела!

– Как?! – изумилась Фарида. – А я думала, что вам здесь нравится!

– Конечно, мы полюбили Буйнакск, и для меня он очень много значит. Ведь здесь прошла большая часть моей жизни, здесь выросли мои дети, но… там, в Крыму, моя родина! И все наши деды и прадеды там похоронены!

– Да-а-а… – медленно проговорила Айша. – Как бы ни хорошо жилось где-то человеку, а родная земля всё равно зовёт и тянет к себе. Вон племянники мои все, кроме одного, вернулись в Дагестан, как только выдалась такая возможность. А ведь в Киргизии у них уже имелись большие хозяйства, все они там были зажиточными! Зато родители мои так и умерли на чужбине!

– А мои вот здесь похоронены – тоже для них была чужбина! – сказала грустно Таира Измайловна.

– Боже мой, как сложно бывает в жизни! – воскликнула Фарида. – Сколько судеб исковеркано, сколько людей разбросано, трудно даже представить! Вроде и неплохо живём, грех жаловаться, а как начнёшь задумываться над некоторыми вещами, так поражаешься, сколько пришлось народу пережить!

– Зря ты, Фаридочка, журнал «Огонёк» не читаешь! Там столько всего пишут о наших безобразиях! – авторитетно сказала Таира Измайловна.

– Да всё как-то руки до журналов не доходят, – ответила виновато Фарида. – Но наши на работе постоянно рассказывают обо всём, что происходит, так что я в курсе!

– Ну и зверь всё-таки этот Сталин! Столько людей загубил, проклятый! А мы-то ему верили! – взволнованно воскликнула Таира Измайловна.

– Да не поймёшь вообще, кому из них верить! – ответила ей в сердцах Фарида. – То одно говорят, то другое… Уже и не знаешь, где правда!

– Правда сейчас только вылезает, а до этого дурили нас вовсю эти коммунисты!

– Ну не знаю, – пробормотала Фарида. – Так же не может быть, чтобы миллионам людей можно было бы задурить головы… Получается, все эти миллионы были дураками, да?!

– Ну да, именно что дураками, раз позволили себя обмануть! – Таира Измайловна и не думала скрывать негодования. – Вот вы, Айша, скажите, злодей Сталин или нет? Вы ведь столько перенесли из-за него!

Айша, не ожидавшая такого вопроса, ответила не сразу.

– Я думаю, не один только Сталин виноват, – медленно произнесла она. – Он, конечно, самый главный, потому и должен первый отвечать, но и те, кто около него был, тоже хороши! Сначала хвалу воздают, чуть ли не Бога из него делают, а потом ругают и проклинают. Это что такое? У нас здесь тоже, я помню, из кожи вон лезли, когда людей арестовывали сотнями ни за что ни про что! Сталин – не Господь Бог, чтобы всё видеть, кто что делает!

– Тётушка Айша, вы что, его оправдываете, да?! – потрясённо сказала Таира Измайловна.

– Да не оправдываю я его! Просто… Пусть его Аллах судит! – ответила Айша.

С самого утра Айше нездоровилось. Болели поясница и ноги, сердце давало о себе знать слишком частыми ударами, ещё и одышка взялась откуда-то.

«Да, возраст», – говорила себе Айша, устало укладываясь вечером в постель.

Усталость, овладевшая ею в последние годы, лишала жизненных сил, но каждое новое утро она привычно начинала с намаза, а за ним следовали ещё четыре, где она была наедине с Богом.

«О Великодушный и Милосердный, – взывала женщина к Всевышнему, – прости там моего Ансара за его неверие! Ты-то ведь знаешь, что в глубине души он в Тебя верил, просто так вышло, что он ушёл, полный обиды на жизнь. Отпусти ему этот грех! Прости и моих детей, они пока ещё не приблизились к Тебе как следовало бы, но это обязательно случится!»

Так говорила Айша, ясно понимая, что каждый прожитый ею самой день приближает её к финишу и что каждый сделанный ею вдох может оказаться последним.

В который раз ей подумалось, что Имран, похоже, всё-таки не прочь перебраться в Махачкалу. Буйнакск после землетрясения сильно переменился, большинство друзей и соседей переехали, и даже заново отделанный дом уже не радовал её сына. Айша видела, как он мается, и однажды, не выдержав, сказала:

– Что с тобой происходит, ответь мне!

Имран ответил не сразу. Задумавшись, он устремил взгляд в окно, выходившее в сад. Рука его привычно потянулась к пачке с сигаретами, но он тут же её отдёрнул.

– Знаешь, мама, – произнёс он, наконец. – Я всё время думаю о том, как мне жить дальше. Мне уже сорок лет, у меня подросли сыновья, и я хочу, чтобы у них было образование, положение в обществе и безбедное существование. Ну что я здесь, в Буйнакске, могу им дать?! У меня не такая работа, чтобы я мог обустроить своих детей, как этого хочу. Да, отец оставил мне дом, но ведь этого недостаточно, и я хочу, чтобы мои сыновья получили от меня больше, чем я получил от своего отца. Не обижайся, мама! – сказал Имран, увидев, как изменилось выражение лица Айши. – В Махачкале всё-таки больше возможностей. А Омар Сиражутдинович обещает помочь мне с работой.