Мне очень запомнился московский режиссер Марк Захаров, который, как-то выступая на служебной тусовке модного тогда Всероссийского биржевого банка, упорно называл только что назначенного премьера Виктора Степановича не Черномырдиным, а Красномординым. А уж Захаров прекрасно умел улавливать малейшие оттенки запахов в ближайшем околопрезидентском окружении.

Набившие оскомину Г. Явлинский, В. Жириновский, А. Чубайс не могли рассматриваться всерьез хотя бы потому, что были нерусскими.

Оставался в запасе генерал-лейтенант Александр Иванович Лебедь, человек с уникальным по тембру и густоте басом, напоминающим медвежий рык. От одного вида и голоса генерала веяло командирской уверенностью и безапелляционной простотой. Впервые он "прославился" в августе 1991 г., когда батальон воздушно-десантных войск под его командованием (а он занимал пост заместителя командующего ВДВ по боевой подготовке и военным училищам) взял под охрану здание Верховного Совета России - Белый дом, а сам Лебедь, вступил в контакт с Б. Ельциным и с того момента стал твердо дрейфовать в его сторону. После победы "демократов" Лебедь был крайне обижен тем, что ему не предложили соответствующего (по его расчетам) крупного поста в руководстве Министерства обороны. Он даже возвратил медаль защитника Белого дома в знак своего недовольства. Для московского политического истеблишмента личность Лебеда была неудобной, и его летом 1992 г. отправили в Приднестровье, назначив на должность командующего 14-й армией, охранявшей громадные запасы оружия, боеприпасов и снаряжения, складированные в Приднестровье в советские времена на случай третьей мировой войны. Само по себе место было чрезвычайно хлебное: кроме возможности влиять на реализацию армейского имущества, командующий 14-й армией стал верховным военным арбитром во всех конфликтах, сотрясавших тогда Молдову и Приднестровье.

А. Лебедь легко при помощи силы и финансовых рычагов навел порядок, установил мир и спокойствие в далеком теперь от России бывшем ее юго-западном регионе. Он мог бы повторить судьбу русского генерала Маннергейма, который после Октябрьской революции возглавил отделившуюся Финляндию и закончил много десятилетий спустя свою жизнь, став национальным героем этой страны. Но Лебедь либо не знал этого исторического прецедента, либо неадекватно оценивал свои способности и не оставлял надежды вернуться в Россию и вломиться в большую политику. В июне 1995 г. он нашел подходящий предлог: получив из Москвы приказ о реорганизации 14-й армии, предусматривавший значительное сокращение ее численности, изменение функций, идущей в русле политики, направленной на ограничение и ликвидацию присутствия России в Приднестровье, А. Лебедь демонстративно подал в отставку, приехал в Москву и активно включился в политическую борьбу, примкнув к Конгрессу русских общин (КРО). В то время этот генерал безудержно критиковал власть, спекулируя на ущемленных национальных чувствах русских, их бедственном экономическом положении. Образчик его национал-патриотического "мировоззрения" был опубликован 24 июня 1995 г. в газете "Подмосковье": "Новое, ползучее, липкое, тлетворное иго, надвигающееся на нашу землю со всех сторон, направлено против души народа. Враг страшен тем, что он невидим. С ним нельзя скрестить меч. Его нельзя достать пулей. Но он есть. Он разрушает основополагающие моральные устои, завещанные нам предками, и заменяет их импортным суррогатом чуждых нам идей. Он плодит всевозможные секты, партии, общественные организации мутной направленности и проповедует Православной России Православие на английском языке. Он создает политический, экономический хаос, стравливает народы, организуя для них себе на забаву всевозможные вооруженные конфликты и гражданские войны. Он поощряет разгул преступности и препятствует борьбе с ним. Он организует "утечку мозгов" и тем уничтожает интеллектуальный потенциал государства Российского. Он делает все для того, чтобы процесс разрушения Державы стал необратим, и уже во многом преуспел".

Трудно себе даже вообразить, что при таких "взглядах" А. Лебедь никогда не прерывал контактов с командой президента и не оставлял намерения войти в нее. У Ельцина, естественно, никогда не было доверия к этому самодовольному, амбициозному генералу, но использовать его риторику, на которую реагировала часть общества, было соблазнительно. Однако как претендент на роль основного, стержневого кандидата на пост президента России от правящей партии, если понимать под этим названием класс "новых русских", Лебедь не подходил.

Одним словом, "куда ни кинь - везде клин" по русской пословице. Из региональных лидеров ни один еще не успел набрать ни политический вес, ни позитивный запас реальных успехов. В ходе этих выборов демократы вовсе не собирались решать судьбу России как государства, ни тем более судьбу ее народа, а лишь собственную судьбу - судьбы своих капиталов и места в управлении страной, и выходило, что лучше всего решить эту задачу мог только Б. Ельцин. Ведь он не мог свернуть в другую сторону, так как был связан родовой пуповиной своей власти с классом "новых русских". Его полностью поддерживал Запад, даже в крайне сомнительных случаях оказывал ему политическую и финансовую помощь. Он был ненавидим коммунистами, и никакой компромисс с ними для него невозможен. Б. Ельцин уже не раз доказал, что в борьбе за власть не остановится ни перед какими правовыми барьерами, для него выйти за конституционное поле было привычным делом. На стороне его был так называемый "административный ресурс", т. е. неограниченные финансовые возможности и вся структура государственных органов власти. Для новых хозяев было очень важно, что все окружение президента России уже подкормлено ими, а иногда и просто состояло на их содержании, а это обеспечивало возможность постоянного давления на него в желательном направлении. Все спичрайтеры, помощники, ведущие личности из администрации президента, даже служба безопасности Б. Ельцина, не говоря уже о многочисленных аналитиках, экспертах, - все они давно были "окучены", т. е. коррумпированы олигархическими структурами. Для человека с низким интеллектуальным уровнем и крайне ограниченным общеобразовательным кругозором, каким был Б. Ельцин, это создавало опасную степень зависимости от чужих мнений, посторонних советов, навязываемых рекомендаций. Только поэтому в окружении Б. Ельцина и на государственном содержании множились всевозможные фонды, центры, институты и т. п. И при всем этом сохранялась невероятно важная особенность государственного устройства России: решения президента - устные, письменные в виде распоряжений или указов - были единоличными, не подлежали обсуждению и вступали в силу сразу же после их подписания или озвучивания.

Олигархические кланы видели в Б. Ельцине два очевидных недостатка. Прежде всего они знали, что Б. Ельцин серьезно и тяжело болен. Это было хорошо известно и самому Ельцину, и его родным и близким. В конце 1995 г. у него случился первый инфаркт. Вот как он сам описывает свое физическое состояние в это время: "Наплевательское отношение к своему здоровью, вероятно, вообще было свойственно многим руководителям. Тучные от сидячего образа жизни, обрюзгшие от вредных привычек (так иносказательно называлось пьянство), с красными от вечного недосыпа глазами, с тяжелым выражением лица... Вот и я на свой организм рассчитывал - он справится! Как видно, ошибался...