С третьим упражнением я решила не рисковать и не дергать везение за хвост, выверенно и скупо воспроизвела технику, не играясь больше с силой, и только когда мистер Кроуч выдал свою похвалу, сияя ярче, чем майское солнышко в окошке, до меня дошло, что, кажется, всё это время он сидел не дыша и боялся спугнуть.

Меня? Удачу? Контроль?

Всё вместе, наверное.

И это было неожиданно приятно —  то, что он, оказывается, так болел за меня.

А еще более странным было то, что осознав всё это, я удивилась, растерялась, обрадовалась —  но контроль не утратила.

Контур тренировочного заклинания удерживался всё это время без участия сознания, до боли знакомым, привычно-непривычным волевым усилием.

Кажется, так я делала когда-то в прошлом.

Давным-давно.

В прошлой жизни —  в той, в которой я не разучилась колдовать.

—  Ну что ж, а теперь давай перейдем к следующему упражнению...

К концу занятия я успела наупражняться до полного изнеможения и вскипания мозга: после первых успехов мистер Кроуч задрал планку, непривычно повысив сложность заданий.

И поначалу мне еще как-то удавалось держать марку, но наставник всё взвинчивал темп, да еще постоянно менял требования: быстрее, насыщеннее, тоньше, плотнее, шире, медленнее! Еще медленнее! Так медленно, как только можешь! Когда дело дошло до манипуляций  максимально насыщенными потоками, у меня снова перестало получаться.

Раньше в такой ситуации я опустила бы руки, а сегодня злилась, негодовала на мистера Кроуча с его непомерными требованиями —  ведь у меня только начало получаться! Неужели нельзя быть ко мне… ну, капельку снисходительнее, что ли?

Уговаривала себя успокоиться, собиралась —  и штурмовала непокорное упражнение. Два раза из трех заканчивались пшиком.

Каждый раз, когда упражнения оказывались мне не по зубам, и неподатливый магический поток собирался вывернуться из-под контроля и из рук, я успевала перехватить его и пережать. Получалось ловко и аккуратно.

Хватит. Я больше не хочу срывов.

Лучше уж никак, чем “как выйдет, так и выйдет”.

И пусть хоть запечатают.

Когда шестое подряд неподатливое заклинание бесславно разваливалось на половине пути, у меня звенело в ушах, перед глазами то и дело мерцали искры от напряжения, а из ушей почти валил дым от злости, наконец-то прозвучал сигнал об окончании занятия. Я попыталась все же довести упражнение до логического завершения, но мистер Кроуч меня остановил:

—  Хватит, Лали. Успокойся. И задержись пожалуйста.

Я послушно села на стул, с которого вскочила, намереваясь вылететь из класса на реактивной тяге собственного дурного настроения.

—  Элалия, —  тепло улыбнулся мистер Кроуч, —  сегодня до конца учебного дня тебе еще дадут отдохнуть, ну а с завтрашнего утра возвращаешься к обычному режиму учебы, раз уж мы успешно преодолели твой кризис.

Что, простите?

Видимо, это “Что, простите?” отразилось на лице как-то особенно крупно.

Мистер Кроуч рассматривал меня со странным выражением: удивление, сопереживание и веселье в равных пропорциях, примерно это читалось в его взгляде.

—  То, что происходило с тобой последние несколько дней, называется “магический кризис”.

Вообще-то, то, что происходило со мной последние несколько дней, называется “Даниэль Лагранж и его дурацкие тайны”!

—  ...в работе с воспитанниками, мы, как правило, стараемся избегать такого развития событий, предпочитая вести подопечного по более долгому, но более ровному пути. Это занимает больше времени, но дает более прогнозируемые результаты. Прохождение же сквозь магический кризис чревато… Впрочем, давай я подробнее расскажу что именно с тобой происходило с точки зрения магической теории —  потому что практическую часть ты, безусловно, почувствовала в полной мере, —  он улыбнулся теперь уже отчетливо сочувственно. —  А если ты опоздаешь на следующее занятие, я предупрежу, что это я тебя задержал.

Я сидела, временно переквалифицировавшись из ежика в совенка: глаза большие, круглые и обалдевшие.

Со мной, оказывается, столько всего происходило!

...помимо Даниэля Лагранжа.

—  После успеха с техникой на визуализацию и приручение у тебя случился…

Знаю. Откат.

— ...резкий скачок вперед —  начало формироваться чувство магии.

Мне снова захотелось сказать “Что, простите?”

Оказывается, в тот момент, когда мне казалось, что всё кончено и я бодрым парусником мчусь к первому призу нашей регаты под названием “запечатывание дара”, у меня был резкий скачок вперед.

То самое пресловутое “чувство магии”, о котором сейчас говорил мистер Кроуч, это, по сути, по сути, один из главных инструментов, необходимых магу, чтобы взять силу под контроль.

Чувство уместности, чувство баланса, чувство магического равновесия — у этого навыка масса названий, но ни одно из них не объясняет, как же именно чувствуется этот самый баланс-равновесие, что собой представляет эта уместность.

Сколько бесчисленных часов я провела в медитации, пытаясь научиться ощущать свое магическое равновесие! Сколько техник и упражнений было выполнено для того, чтобы почувствовать свою магию!

А оказалось, всё так просто.

Это действительно чувство уместности. И баланса. И магического равновесия.

—  Поработав с бабочкой, ты начала чувствовать свою магию. Понимать её. Для любого мага это важнейшее условие выживания и функционирования: именно это чувство служит своего рода предохранительным клапаном для силы, срабатывая интуитивно, быстрее мысли.  Но такой стремительный прогресс спровоцировал магический кризис.

Мистер Кроуч милосердно промолчал, не став тыкать в мои комплексы, но всё и так было понятно. Накопленный негативный опыт вступил в конфликт с этим зарождающимся чувством магии, поверить ему я не успела, а доверять себе —  отучилась.

—  Сам по себе этот процесс безусловно положительный, но когда он проходит через кризис, то чреват…  последствиями. Понимаешь, Лали, это точка, когда маг либо восстановит контроль —  либо полностью пережжет в себе дар. Потому что когда маг чувствует свой дар едва-едва —  он не ощущает его мощи в полной мере. Но сформировавшееся чувство магии может перевести страх перед собственной силой на иной, более глубокий уровень, и запустить цепную реакцию, когда инстинкт самосохранения блокирует дар. И после этого его уже крайне трудно, практически невозможно раскачать заново —  за всю историю магической науки известно всего два таких случая, но оба раза это было сопряжено с такими внешними обстоятельствами, что, поверь, тебе бы не понравилось.

Я кивнула: надо думать, не понравилось! Если уж подсознание “запечатало” дар, посчитав его угрозой, то страшно подумать, при каких условиях оно согласилось бы его “распечатать”.