— Это правда, — согласился помощник комиссара.

В это время вернулась Андреа Арнойа, войдя в кабинет без стука.

— А если бы мы с этим типом целовались? — пожурил ее комиссар.

— Что?

— Надо стучать, прежде чем входишь!

— А из вас получилась бы неплохая сладкая парочка, — ехидно ответила инспекторша. — Эта Вилаведра обнаружена, — сообщила она им.

— И кто это? — дуэтом спросили полицейские.

— Как, и вы тоже? — улыбнулась Андреа.

— Мы тоже — что? — спросил Деса.

— …так спелись, что тоже никогда не поженитесь, — ответила Андреа.

— Ну ладно, кончай прикалываться, — сказал Салорио. — Так кто это?

— Ассистентка из клиники, недавно защитившая диссертацию о чем-то там связанном с диабетом.

— Мы ее знаем? — спросил комиссар.

— Вот она, — ответила Андреа, протягивая ему фотографию, только что извлеченную из принтера.

— Черт, да это же Бесаме-Бесаме! — воскликнул Деса.

— Она самая.

Комиссар поднял телефонную трубку и попросил, чтобы его немедленно соединили с директором клиники. Пока, прикрыв рукой микрофон трубки, ждал соединения, он обратился к своей странной парочке, образованной из двух таких разных и на первый взгляд достаточно блеклых личностей, но умеющих работать с потрясающей эффективностью.

— Сейчас я вам расскажу, — но в это время на другом конце провода возник его собеседник. — Привет, директор! Как поживаешь? Да, у нас тоже дождь идет и идет. Нет, нет, иногда ведь у тебя там, внизу, в твоей больнице, дождь прекращается, а вот у меня здесь, в комиссариате, он идет постоянно. Да, дружище, да. Послушай, мне срочно нужна история болезни Софии Эстейро. Ты можешь мне ее отсканировать и переслать по электронной почте? Или прислать тебе курьера с нотариальной доверенностью, чтобы ты отдал ему ксерокопии? Передашь по электронной почте? Ну да, разумеется, гарантирую тебе полную конфиденциальность. Да, давай договоримся, когда мы с тобой можем заняться аутопсией раков. Или крабов. Да, в наши годы, с нашими глазами и пальцами, пожалуй, только с ними мы и справимся. Да. Я тоже крепко тебя обнимаю.

И он повесил трубку. Андреа с Диего переглянулись, словно спрашивая друг друга, каким образом собеседник комиссара умудрялся отвечать ему, если у него просто физически не было времени вставить хоть одно слово. Диего нашелся быстрее своей коллеги.

— Загадки телефонии, — сказал он.

И приготовился ждать, пока Андрес вновь заговорит.

— Сейчас он нам ее передаст. А пока я расскажу вам, как протекают боевые действия. Давайте сядем поудобнее, у нас есть по меньшей мере десять минут.

Они расселись на диване и в креслах, но Салорио неожиданно поднялся, чтобы предложить коллегам виски или кока-колу.

— Мое виски безо льда или другое со льдом? — спросил он.

— Мне твое без… — ответила инспектор.

— А мне только кока-колу, — попросил помощник комиссара.

Себе Андрес налил «Лафрой». Снаружи по-прежнему лил дождь; он практически не прекращался с середины прошлой недели. Андрес подумал, что за все это время он не покидал ограниченное городское пространство площадью несколько аров, и тем не менее у него создалось впечатление, что он избороздил целую вселенную. Потом он заговорил.

— Начиная с этой минуты, если только вы не примите противоположного решения, которое будет располагать полной моей поддержкой, обратите внимание: которое будет располагать моей полной поддержкой, — настойчиво подчеркнул он, — дело считается законченным. То, что будет обнаружено в компьютере Софии, нам уже ни к чему, и я напрасно просил вас восстановить диск.

— Зачем же вы это сделали? — спросила его Андреа, которая обращалась к нему то на «ты», то на «вы» в зависимости от ситуации, времени и места.

Андрес давно уже привык к этой ее особенности и не обращал на нее внимания.

— Чтобы защитить подозреваемую, которая абсолютно невиновна.

— Клару, — утвердительно сказал помощник комиссара.

— Да, Клару, — подтвердил Андрес Салорио.

— Так какая же информация содержится на этом диске? — спросил Диего Деса.

— Данные, касающиеся подлинности останков святого Иакова, вернее, их неподлинности, — ответил Салорио.

— И какие же останки неподлинные? — спросила Андреа.

— Подумайте сами какие, если я получил приказ прикрыть дело и оставить все как есть. В том числе и подозреваемых не трогать.

— И что ты собираешься делать? — задал вопрос помощник комиссара.

— То, что делаю в данный момент: отстраняю вас от дела.

— А потом?

— А потом попытаюсь довести расследование до конца.

— В таком случае, можешь на нас рассчитывать, — категорично заявила Андреа, бросая взгляд на Десу в надежде на его поддержку.

— Мне совершенно безразлично, кем был апостол или тот, кто занимает его место. Но меня бесит, что убийца Софии все еще на свободе. Уж очень она была хороша собой, — изрек Деса подчеркнуто безразличным тоном.

И они продолжили наслаждаться виски и ощущением единой команды, поджидая, пока придет электронная почта.

Из двух подозреваемых, отобранных в результате проведенного расследования, вечно алкавший славы Карлос Сомоса казался наиболее вероятным кандидатом на роль убийцы; его привычка влюбляться в каждую мало-мальски красивую женщину, которая была хоть немного моложе его, только добавляла еще больше доводов не в его пользу.

На его стороне были лишь личная симпатия комиссара, который считал его неспособным на убийство, и убежденность Арнойи в том, что профессор — вялый хлюпик, не способный вступить в борьбу даже с самим собой. Деса же утверждал, что как раз самые что ни на есть тихони нередко оказываются настоящими преступниками.

— А Аншос Вилаведра? — спросила инспектор.

Никого из них нисколько не беспокоила ни подлинность мощей святого, ни личность того, кто отдал приказ оставить дело в подвешенном состоянии, дабы не причинять беспокойства Церкви; кроме того, теперь они даже не вспоминали о подозрениях, возникших у них в свое время относительно священника-легионера и его обожаемой библиотекарши.

— Ни то ни се, — ответил комиссар, — а потому вполне может так случиться, что это как раз она.

— Ну и как мы с ними обоими поступим? — вмешался Деса.

В это мгновение компьютер комиссара издал сигнал, свидетельствующий о поступлении почты. Андрес поднялся и, когда письмо оказалось в папке с входящей почтой, начал печатать историю болезни Софии Эстейро, пробегая ее глазами по мере того, как принтер выдавал распечатанные листы.

— Чему, ты говоришь, была посвящена диссертация Бесаме-Бесаме?