– Два кувшина карминного. С холодка.

Карминным здесь называли самый насыщенный сорт вина, который делали из винограда и ягод, точь-в-точь похожих на черешню.

Химм зыркнул по нам внимательным взглядом и с поклоном исчез. А спустя секунду Витя как-то по-детски всхлипнул и это опять вызвало волну хохота. Теперь ржал и Макс, наконец в полную меру осознав комизм произошедшего с ним.

Видимо, завсегдатаи таверны надолго запомнят этот день и смех, нечастый здесь, но такой оглушительный. И что более удивительно – смеялись брантеры, коим по статусу такое веселье вроде бы не свойственно.

Угомонились мы через полчаса, а пришли в себя еще через час. Это был первый за весь вояж раз, когда мы выплеснули эмоции без остатка. Макс, молодчик, вовремя рассказал историю и помог нам снять напряжение последних недель. Хотя мы от его повествования едва концы не отдали.

Зато по всему Делиму теперь разнесется весть, что отчаянные брантеры хорошо погуляли, значит, либо кого-то словили, либо много золота нашли. Не самая плохая весть, особенно в свете будущих дел…

Три большие лодьи торговца Чегея встали у причала рано утром, когда светило только покинуло горизонт и медленно, словно нехотя, начало взбираться на небосклон, озаряя землю еще тускловатыми, но уже сильными лучами.

По переброшенным с бортов широким сходням цепочки грузчиков, согнувшись под весом тюков и сундуков, перетаскивают их на длинные повозки, где укладывают точно стык в стык, чтобы занимали меньше места.

Следом осторожно, но быстро скатывают бочки, с помощью ваг доставляют к другим повозкам с высокими бортами. И там тоже крепят намертво, чтобы в долгой дороге не растрясло, не сорвало с места.

Десятки людей носятся по причалу, подгоняемые окриками и хлопками. Скрипят сходни, натужно ухают грузчики, щелкают кнуты возчиков, плещется у низких бортов лодий стылая бурая вода. В воздухе висит слегка затхлая смесь крепкого мужского пота, конопляного масла, белой песочной пыли, которой пересыпают ткани, рыбьих кишок и тяжкое амбре вскрытых речных раковин.

Шагах в ста от причала на широкой, вымощенной мелким гравием дороге, где стояла длинная вереница повозок, суетились приказчики и сидельцы – помощники торговца Чегея. Их забота – учет и проверка товаров вплоть до последнего тюка или бочки.

Сам Чегей в стороне от всей этой колготы разговаривал с брантерами. Рослый, плечистый, с обветренным, словно застывшим лицом и поджарой фигурой, он вполне бы мог сойти за такого же брантера. И только дорогой наряд в смешанном имперском стиле, отделанные шитьем сапожки и отсутствие оружия демонстрировали, что он не воин, а торговец. И больше ловок с абакой, чем с топором.

Справа от торговца стоял Ферул. Среднего роста, жилистый, крепко сбитый мужик лет тридцати. Бритый наголо, загорелый с таким же обветренным, как и у Чегея, лицом. Прямой нос, тонкие губы, жесткий взгляд, небольшой шрам под левым ухом.

Одет был Ферул по моде полуденного кордона – тонкие кожаные штаны, заправленные в сапоги, длинная рубаха, кожаный, на меху дублет. В талии его обхватывал широкий кожаный пояс. Слева висел прямой меч средней длины – такие предпочитают опытные воины, знающие толк в рукопашной.

Говорил Ферул мало, больше слушал и щерил щербатый рот в едкой усмешке, которая делала его лицо похожим на маску. А водянистые глаза зорко смотрели по сторонам, изредка скользя по торговцу и другому собеседнику.

Другим был Артем. В своем обычном наряде, при фальшионе и кинжале он возвышался над собратом по профессии на голову.

Разговор шел на знакомую и столь интересную для всех тему – обстановка в доминингах. Слухи о вторжении хордингов уже дошли до всех и вызвали некоторое волнение в приграничных областях провинции. Но если для большинства людей эти вести были только словами, то для торговцев, ведущих дела с полуденными королевствами, такая новость имела первостепенное значение.

– Они никогда не доходили даже до Догеласте, – второй уже раз произнес Чегей. – Дворяне разбивали их ватаги и выгоняли уцелевших прочь. Не думаю, что нам есть чего опасаться.

Несмотря на бодрый и слегка пренебрежительный тон, в голосе торговца проскальзывала нотка неуверенности. Артем да и Ферул ее улавливали и смотрели на Чегея с долей насмешки. Стремление торговца принизить возможную опасность вполне понятно. Чегей в силу своей профессии человек прижимистый, хочет заранее сбить цену за услуги охраны.

Вообще-то у него есть своя охрана, но новый приказ пристава обязывал торговцев нанимать команды брантеров, а это лишние расходы и неудобства. И чужие глаза, что совсем не устраивает Чегея. Хотя дополнительная охрана не помешает. Тем более такая. О брантерах идет слава, как о лучших воинах приграничья.

– Так что никакой угрозы нет, – повторил Чегей, скользнув взглядом по собеседникам.

– Верно, – кивнул Артем. – Никакой. И брать дополнительную охрану не обязательно. Кстати, пристав не настаивает на том, чтобы мы охраняли тебя. Просто пойдем вместе. А после границы двинем каждый в свою сторону.

– Конечно, – согласился Чегей, довольно улыбаясь.

– Скомцер только вчера пригнал телеги, – вставил Ферул. – Парни говорили, свернул к Саго. С ним три повозки. А пять оставил за кордоном. Шустрилы напали прямо в лесу. Полегла вся охрана и почти половина людей Скомцера. И груз тоже там остался. Сам еле ушел.

Это была свежая новость, о возвращении Скомцера Артем не знал. Тот больше торговал с приграничными поселениями, с провинциальным дворянством Догеласте, в глубь королевства не лез. Потому и не гонял большие обозы.

Улыбка Чегея померкла.

– Сам Скомцер жив, но ранен, – добавил Ферул. – Мы его встретили неподалеку от заставы. Он входил в домининги всего пять дней назад.

Артем скрыл улыбку и посмотрел на слегка побледневшего Чегея. Такая весть радости не добавляет.

– Но… э-э… он-то так шел… а мы по Оене пойдем.

– Так до нее еще дойти надо. И что будет у затона, неизвестно. Если лодки целы…

Ферул бил наверняка. Самая опасная часть пути торгового каравана – от границы до затона неширокой реки Оены, что течет по закатной части Догеласте. Прямой связи между Оеной и Бреашем нет, потому и перегружают в Делиме грузы с лодий на повозки. Чтобы потом довести их до затона, а там опять перегрузить на небольшие плоскодонки, способные пройти по руслу неглубокой реки.

И хотя поблизости от затона стоят поселения, бандиты и разбойники чувствуют там себя вполне вольготно. Почему это происходит и куда смотрят король и дворянство – вопрос отдельный. Однако факт остается фактом.

Кстати, всю эту братию – бандитов, разбойников и прочую шантрапу повсеместно в приграничье именуют шустрилами. Когда-то так звали веселых ловких молодцов, живущих охотой и мелким лесным промыслом. Действовали они шустро, яро, без особой злобы и жестокости. А потом прозвище перешло и ко всем, кто занимается малопочтенным и полностью незаконным делом – разбоем на дорогах, налетами, грабежами.