– Извините меня, – сказал тихо. – Я не долженбыл этого говорить. Я… я… – повторил он и замолчал, а мне больше всего на светехотелось прижаться к нему, почувствовать его тепло, но я боялась, что оноттолкнет меня. Антон повернулся и взял меня за руку, очень осторожно и дажеробко, но жест этот получился слишком интимным, и это сразу же почувствовали мыоба. Тони посмотрел испуганно, пальцы его дрожали. – Юля, – сказалон, я видела, как он мучительно пытается побороть неловкость. И испугалась, чтоон отпустит мою руку и то хрупкое чувство, которое возникло между нами,исчезнет.

Я села, не выпуская его руки. «Что-нибудь надоспросить, – настойчиво билось в мозгу. – Какую-нибудь глупость… нехочет ли он чаю… да-да, это подойдет». Вместо этого я потянула Антона за руку,а когда его лицо оказалось совсем близко, зажмурилась и поцеловала его. Ииспуганно отстранилась.

Мы со страхом смотрели друг на друга, он дотронулся рукой домоей щеки, а потом взял мое лицо в свои ладони. Я чувствовала боль, мучительнуюсладость желания и грусть и, чтобы избавиться от всего этого, обняла его.Теперь он стал целовать меня, я откинулась на спину, увлекая его за собой. Онприподнялся на локте и спросил:

– Вы этого хотите, Юля? Вы действительно этого хотите?

– Да, – ответила я, закрывая глаза. – Оченьхочу.

– Нам лучше перебраться в подвал, – сказалАнтон. – Там безопаснее.

Сидя на кухне, мы уничтожали консервы из запасов Ника,методично работая вилками. Я согласно кивнула.

– Вы как себя чувствуете? – вдруг задал он вопрос.

– Нормально, – пожала я плечами.

«То, что произошло несколько часов назад, не сделало насближе», – с горечью думала я. Проснувшись после недолгого забытья, мыопять сбились на «вы», которое стало таким привычным, и избегали касаться другдруга. Мне было стыдно за свою слабость, за то, что я не могла справиться сжеланием принадлежать ему, глупым бабьим желанием короткого счастья, но вместонего я чувствовала нестерпимую боль, понимая: он был со мной, потому что виделмой страх. Хотел помочь, успокоить, просто быть рядом, ведь людям свойственнажалость к смертникам, он уверен: отдалась ему, как отдалась бы любому мужчине втаких обстоятельствах. Что может быть мучительнее этой жалости… Я видела, какон избегает моего взгляда. Хотя вряд ли Антон обвинял меня в том, что язаставила его изменить Машке, я и сама не испытывала угрызений совести. Она бывсе поняла, но теперь находиться с ним в одной комнате, видеть его былоневыносимо.

– Перенесу вещи в подвал, – сказала я, поднимаясь,он проводил меня тревожным взглядом.

Я собрала вещи, взяла ноутбук и перетащила все в убежище,хотела остаться там, но вернулась на кухню. Антон стоял возле окна, прижимаяськ стене, и смотрел сквозь щели жалюзи на улицу. Услышав мои шаги, сказал, неповорачиваясь:

– Они пришли.

– Сколько их? – замерев, спросила я.

– Вижу четверых.

– Идемте в подвал, быстрее, – шепнула я. Потомбросилась к столу, собрала посуду. – Возьмите чайник, – сказаласпокойно. – Он горячий, они поймут.

Мы быстро спустились вниз, я первой сошла по ступенькам вубежище. Антон за мной, повернул рычаг, и лаз над нашей головой закрылся, потомвспыхнул свет.

– Наверное, лучше его выключить, – прошепталая. – Они могут обратить внимание на счетчик в холле.

– Холодильник работает, – ответил Антон, прошел кстеллажу, взял автомат и сел напротив лестницы, положив автомат на колени.

Я замерла возле стены, прислушиваясь. Наверху было тихо.

– Может, все-таки выключить свет? – спросила я.

Он кивнул:

– Хорошо.

Я щелкнула выключателем и сразу пожалела об этом. Темнотаобволакивала, приобретая густоту, а еще странную власть над разумом. Мне сталотрудно дышать, я поняла, почему Антон не хотел выключать свет. Я стояла, нешевелясь, и вдруг почувствовала руку на своем запястье, он притянул меня ксебе, а когда я села рядом, обнял за плечи и тихонько шепнул на ухо:

– Они нас не найдут.

Я теснее прижалась к нему, боясь, что мешаю, и онрассердится, но он уткнулся лицом в мои волосы и осторожно гладил мою руку. Такмы сидели, пока над головой я не услышала шаги. Темнота теперь не казаласьгусто-чернильной, сквозь нее проступали контуры предметов, а я смотрела нарычаг, ожидая, повернется он или нет. Шаги над головой стихли, наступила долгаятишина, в которой отчетливо было слышно биение сердец, моего и Антона.

– Они обыщут дом и уйдут, – шепнул он, желая меняуспокоить. «Или захотят подстраховаться и взорвут его к чертовой матери, –подумала я. – И мы обретем в подвале свою могилу. Нику бы это показалосьзабавным». Но эта мысль совсем не испугала меня, и тех, кто был там, наверху, яне боялась. Если бы рядом не было Тони, я, наверное, даже была бы рада встречес ними, мой бег в никуда закончился бы легкой смертью.

Время шло, и напряжение понемногу спадало. Антон вытянулноги, сердце его стучало ровно, я пыталась отгадать, о чем он думает сейчас,пока не поняла, что его мысли, вряд ли меня порадуют. Антон посмотрел на своичасы с подсветкой.

– Прошло полтора часа, – сказал спокойно. – Ядумаю, они ушли.

– А если кого-то оставили здесь? – предположила я.

– Что ж, мы об этом скоро узнаем. Юля, возьмите вещи иденьги, ждем еще минут пятнадцать и выходим.

Я поднялась, на ощупь положила в сумку ноутбук, деньги,оружие, закинула ее за плечи, взяла пистолет.

– Я готова.

– На счет три, – сказал Антон и надавил на рычаг.

Люк начал сдвигаться, а он в два прыжка поднялся по лестнице.Я за ним. Ничего не произошло, мы стояли в пустом подвале и подслеповатощурились. Антон сделал мне знак молчать и очень осторожно пошел к двери. Яприслушалась к тишине и вдруг уловила какой-то шум, а потом отчетливые шаги. Мыоба замерли, находясь в нескольких метрах от лестницы, отсюда хорошо был виденхолл, и сердце мое совершило стремительный скачок вниз, потому что там,впереди, я видела Макса, он шел из кухни, а следом за ним Ден.

– Ты же убедился, что в доме никого нет, – сказалМакс. – Никаких следов крови, вообще ничего. Их здесь не было. Оставитького-нибудь на всякий случай?

– Она умная девочка и сюда больше не сунется. Тыуверен, что эти типы не схватили ее?