– «Позор Франции!». Покупайте «Позор Франции!».

– «Как мы до такого докатились?». «Как докатились?».

– «Вопрос, на который нет ответа!».

– «За этот позор ответит вся нация!». Покупайте! Покупайте!

– «Тройной позор!». Спешите видеть: «Тройной позор!».

12

Стоит вышибала Гейнц, топор в руках вертит, ничего не понимает. Вот сейчас только у входа сидел. Кто ему топор в руки вложил? Почему на этом конце зала оказался? Зачем ковер рубил?

Поднимает глаза на господ гостей, в глазах – извинение за беспокойство.

А голосом извинений произнести не успел… Главный смотритель венских тюрем поднял «Вебли-Фосбери» сорок пятого калибра и, не целясь, на спуск нажал:

– Опять эта свинья нанюхалась какой-то гадости!

13

– А ведь странно, князь, она всех нас знала до того, как мы успели ей представиться. Она знала каждого по имени и отчеству, она знала, кто в каком полку служил и кто какими орденами награжден… Интересно, откуда такие знания?

– Удивительно другое: она проявила такие познания, но никто из нас этому даже не удивился. Может быть, она нас как-то заворожила?

– Во всей этой истории много неясного и подозрительного. Мы почему-то все ей повиновались. Беспрекословно повиновались. Она давала указания, с нами не советовалась. Мы с ее указаниями соглашались, мы ей почему-то подчинялись, ее приказы выполняли.

– Все это так, но давайте, господа офицеры, признаем и другое: план – безупречен. Она все предусмотрела до малейших деталей. Все, что она приказывала совершить, преисполнено смыслом и неотразимой логикой.

– И все же на конечном этапе все провалится. Рассудите сами, милостивые государи, какой банк добровольно отдаст четыре чемодана денег какой-то девчонке, одетой непонятно во что, девчонке, которая…

– Она предъявит чек, и ее тут же арестуют. Ее заставят говорить. Она выдаст всех нас, работа полиции упрощается тем, что все наши имена и приметы она помнит… Потом, господа, всем нам отчекрыжат головы этой мерзкой варварской машиной. У французов это очень здорово получается.

– Из Парижа надо уходить. Из Франции.

– Кто намерен уходить? Вы, Андрей Владимирович? Вы, Юрий Сергеевич? И вы, граф? А я, господа, остаюсь. Я верю в ее удачу. Вы обратили внимание на технику допроса, которой она владеет? То-то. Это настоящая вдохновенная поэтесса допросов с пристрастием. Мы все прошли Гражданскую войну. Мы видели много крови, много зверства. Нас ничем не удивишь. Но меня лично она удивила техникой. Она же мастер допросов, мастер недосягаемого совершенства. Она явно этим делом занималась раньше, и никто ей пока голову не отрезал…

– Если она этим занималась раньше, то почему у нее нет денег? И где это она такому невиданному мастерству допросов обучалась?

– За похищение человека во Франции головы режут аккуратно, не знаю, господа, увернемся ли мы от гильотины, но своих орденов мы уж точно не увидим.

14

Сказал Руди Мессер, что нет его тут, и чуть в сторону отступил.

Зашевелились все, заговорили. Рядом с Руди красный пожарный топор рассек ковер китайский, глубоко в пол врезался. Фрау Бертина завизжала, за нею все дамы. Вскочили господа, револьверы выхватили…

Грохнул выстрел. У вышибалы Гейнца прямо меж глаз на переносье появилась черная точка круглой формы с ровными краями. Вроде на сверлильном станке дырочку аккуратно просверлили.

Рухнул вышибала.

Завизжали дамы еще громче. Тут, понятно, не Колизей, но все же смерть была самая настоящая.

Это возбуждает.

15

Она вошла внезапно, толчком отворив дверь.

Вошла и, казалось, с ней вошла в подвал опасность. Молча посмотрела каждому в глаза, улыбнулась краешком губ:

– Вот ваши кресты, господа офицеры. И помогите внести чемоданы.

16

Навалилась на Рудика усталость. Сел в уголке, голову повесил. Изнеможение полное. Такое, что если рот открыть, язык вывалится. Не знал тогда Рудик секретов чародейских. Он начинал только. Силы магической в нем еще было мало, не знал, как ее копить следует, как расходовать, как восстанавливать.

Начинающих чародеев предупреждаю: работа с большой аудиторией требует запредельного напряжения воли и абсолютной концентрации.

Работа с большой аудиторией опустошает.

17

Спит Макар, а мозг его работает. Ему снится машина истребления врагов. Машина будущего. Машина истребления врагов в массовом порядке. С каждым годом, это любому ясно, врагов будет все больше. Истреблять их надо усиленно. Стрельба? Чепуха. Столько крови, столько воплей. Опять же – расход боеприпасов. Есть лучший способ. С 1921 года большевики используют газовые камеры. Душегубки. Непрактично. Люди в душегубках орут и стучат. Что-то другое надо. Нужно истреблять врагов быстро, дешево, без криков, чисто, без крови. Макар давно об этом думает, и вот во сне идея воплотилась в чудный замысел. Приговоренных врагов заводят в лифт. В большой лифт, в котором помещаются сразу хоть сто голов. Клетка лифта – решетчатая. А кнопочка – красная. Макар запирает врагов в клетке, а сам жмет кнопку. Клетка летит, почти обрывается, в подвальный этаж. А там – бассейн. Клетка опускается под воду. Быстро опускается. Влетает! Отшвырнув тонны воды. Врагов надо держать под водой всего пять минут. И поднять лифт наверх. Ни крови, ни воплей. Они разом все под водой захлебнутся… Можно еще устроить опрокидывающийся пол у клетки лифта. Тогда трупы можно будет вываливать прямо в вагон. Нажал другую кнопочку – и р-раз, все посыпались.

Каждая штука такая должна иметь свое название. Шифр. И снится Макару это название: Пролетарская Гильотина. ПГ.

А что же такое СА?

18

Интересно Рудику: фрау Бертина каждый день после обеда в школе появляется, страх наводит на учителей, поваров и горничных, на сторожей и прочий персонал и, уж конечно, на мальчиков.

Появляется фрау Бертина свеженькая, выспавшаяся, в простом черном закрытом платье без всяких украшений, вокруг шеи – стоячий воротничок, до хруста накрахмаленный, до сверкания беленький. Как монахиня. Сестра Берта. Педантизм и оправданная строгость. Папаши-министры ей кончики пальцев целуют.

Знает Руди, по ночам те же министры целуют не только кончики пальцев… И не только у нее.

Удивительная Рудику жизнь выпала. В школе он и раньше не учился. То, что ему интересно, он и так знает, а то, что неинтересно, его все равно учить не заставишь и в его голову не вобьешь. Интерес его – тайны политики, тайны человеческие, невидимая сторона…

В каждом тайном предприятии есть слово, которое собой всю тайну покрывает и хранит. Узнал Руди: роскошный бордель, тайный притон разврата, именовался у знающих людей «Демократией».