litbaza книги онлайнДетективыЧетвертая жертва сирени - Виталий Бабенко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 82
Перейти на страницу:

Я долго молился, стоя на коленях перед иконой Спасителя, а потом поставил свечки — за здравие Аленушки, за упокой Дашеньки моей, за упокой всех невинно убиенных. Уже выходя из храма, я спохватился и, вернувшись, добавил еще свечек — за здравие всего семейства Ульяновых, столь отважно помогающего мне в спасении дочери моей: Владимира, Анны, Марии Александровны, Ольги, Мити и Маняши.

Возвращаясь домой со слезами благой возвышенности на глазах, я даже не взглянул больше в сторону тюрьмы. Не бывать там Аленушке! — твердо решил я.

Остаток воскресенья я тоже провел большей частью в одиночестве — Анна Ильинична куда-то уходила, потом возвращалась, затем снова уходила, Владимира же опять, как и в субботу, почти целый день не было дома.

Самое же удивительное, что и в понедельник я его увидел только… к вечеру. Когда я поднялся утром — чувствуя себя бодрым, полным энергии, — Владимира в доме уже не оказалось.

— У Володи какие-то важные дела, — сообщила Анна Ильинична, угощая меня завтраком. — Он ушел, когда еще восьми не было. Сказал, чтобы вы не волновались и ждали его.

Первые несколько часов я действительно не волновался.

Пробило полдень. Владимира все не было.

Я начал тревожиться. Потом негодовать. Потом даже сердиться.

«Ну где же он? — в глубоком удручении думал я. — Сегодня понедельник, мы могли бы и вместе предпринять что-то. Вряд ли Владимир занимается только своими, неведомыми мне делами. Наверное, он и спасению Аленушки как-то споспешествует. Но как? И почему без меня?»

В этот день я опять обедал в одиночестве — все в том же трактире Лебедева на Успенской улице, где я сиживал в субботу и воскресенье. Вернувшись домой, я снова не увидел Владимира. Да и Анна Ильинична куда-то удалилась. Если вообразить мои переживания в виде музыкальной гаммы — от волнения до серженья, — то, пройдя по ней до обеда в одном направлении, я сейчас пустился в направлении обратном. Сначала сердился, потом негодовал, а затем стал не на шутку тревожиться.

Где Володя? Что с ним? Уж не случилось ли чего?

Кончилось тем, что я уже не мог ни сидеть, ни лежать, ни читать, ни прикладываться к рябиновке: ходил по комнате из угла в угол, выглядывал в окно, снова ходил, выбегал в прихожую, заслышав какой-нибудь шум, но то было либо эхо уличных звуков, либо же мои собственные — Господи, спаси и помилуй! — слуховые галлюцинации, и опять ходил в угол из угла.

В начале девятого вечера на лестнице послышались шаги. Я выбежал в прихожую и открыл дверь. В квартиру деловым шагом вошел Ульянов. Лицо бледное, рыжеватые волосы взъерошены, под глазами тени, но ступал Владимир легко, словно его окрыляли какие-то радостные события.

— Володя, что случилось? — вскричал я. — Где вы пропадали? Я весь извелся!

— Простите меня! Ради всех святых, простите меня, мой дорогой Николай Афанасьевич, — ответил Владимир. Впрочем, в голосе его особого раскаяния не слышалось, говорил он отвлеченно-рассеянным тоном, явно захваченный какими-то мыслями. — Была бы возможность, пришел бы раньше, — сказал он. — Ну да ничего. Пусть запоздал, зато у меня есть что вам сообщить. Но прежде — чаю! Или квасу! Или морсу! Очень хочу пить!

Я огорчился — не на Владимира, на себя. Надо же, так ждал, а самовар не удосужился поставить. Однако Владимира отсутствие кипятка не очень-то и смутило. Он напился в кухне холодного чаю, после чего увлек меня в свой кабинет.

Я, как обычно, сел на диван. Владимир подошел к своему столу, на котором лежал большой лист, свернутый в рулон. Побарабанив по нему пальцами, он выдвинул стул и уселся напротив меня. Солнце уже садилось, но в комнате было еще достаточно светло. Тем не менее Владимир вскочил и зачем-то зажег лампу. Потом снова сел. Его узкие карие глаза в неярком свете казались черными, горящими изнутри угольями. Некоторое время он молчал, рассеянно водя большим и указательным пальцами по бородке, словно разглаживая ее.

— Николай Афанасьевич, — начал он наконец, — сейчас я вам скажу что-то очень важное. Так что слушайте, пожалуйста, внимательно. Пока вы отдыхали и приходили в себя, мне удалось выяснить кое-что весьма интересное. Интересное и необычное. — Он откинулся на спинку стула и значительно посмотрел на меня. — Но прежде чем я сообщу вам, что именно, я должен вас спросить: достаточно ли вы окрепли, чтобы в самое ближайшее время принять участие в рискованном предприятии?

От такого вопроса тревога моя только усилилась, но вместе с нею разгорелось и любопытство.

— Помилуйте, Володя, — ответил я с деланною улыбкою, которой старался скрыть нетерпение, — ну что за вопрос! Крепок я, крепок, как прежде! Все хвори мои — это нервическое, от уязвленности души. Конечно, я не жеманная дамочка, но — бывает… — Я взмахнул рукой, словно отметая всякие сомнения насчет вернувшейся ко мне крепости тела и духа. — Конечно же, я готов и к риску, и к испытаниям. Вы ведь о нашем деле, верно?

— Ну, разумеется! — воскликнул Владимир. — О чем же еще? Неужели вы думаете, что, обнаружив Елену Николаевну захваченной полицией, я успокоюсь и только и буду что ждать суда и полагаться на искусство великого адвоката Хардина? Нет и еще раз нет!

Столь энергически он произнес эти слова, что я устыдился недавних своих мыслей. Владимир же, после короткой паузы, перешел к делу.

— Так вот, Николай Афанасьевич, — сказал он, опять погладив пальцами бородку, — давайте еще раз попробуем сложить все, что нам известно об этой истории. Полиция нам не указ, судебный следователь Марченко — тоже. А значит, в отличие от них, мы с вами постараемся увязать воедино тот черед смертей, с которым мы столкнулись в этом деле. Итак. Erstens:[47]место смерти. — Владимир загнул мизинец правой руки. — Книжные магазины. Вернее, складские помещения последних. Все три покойника были обнаружены в книжных складах или возле них. Магазины суть: Ильина — в нем было обнаружено тело Всеволода Сахарова; Сперанского — тут убили Юрия Валуцкого; Громова — где совсем недавно обнаружился труп Василия Неустроева, друга нашего Глеба. Вы все это знаете, я просто напоминаю.

Я кивнул. Владимир продолжил:

— В двух случаях смерть выглядела сердечным приступом. Такую причину усмотрел полицейский врач и для физически крепкого, ничем никогда не болевшего Всеволода Сахарова, и для болезненного, но все же никогда не жаловавшегося на сердце Василия Неустроева. В одном случае полиция совершенно справедливо усмотрела убийство, однако никакой связи с предыдущим и даже последующим, — он с особым нажимом произнес слово «даже», — усмотрено не было. Тем не менее мы знаем, что связь эта, безусловно, имелась. Для того чтобы это признать, нужно лишь согласиться с тем, что причиной смертей Сахарова и Неустроева было убийство по методе батраковцев! Das ist zweitens.[48]— Владимир загнул безымянный палец. — Таким образом, три смерти связаны способом убийства и местом действия.

1 ... 64 65 66 67 68 69 70 71 72 ... 82
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?