5 августа Махно издал приказ № 1 по Революционной повстанческой армии Украины (махновцев), в котором говорилось: «Каждый революционный повстанец должен помнить, что как его личными, так и общенародными врагами являются лица богатого буржуазного класса, независимо от того, русские ли они, евреи, украинцы и т.д. Врагами трудового народа являются также те, кто охраняет несправедливый буржуазный порядок, т.е. советские комиссары, члены карательных отрядов, чрезвычайных комиссий, разъезжающие по городам и сёлам и истязающие трудовой народ, не желающий подчиниться их произвольной диктатуре. Представителей таких карательных отрядов, чрезвычайных комиссий и других органов народного порабощения и угнетения каждый повстанец обязан задерживать и препровождать в штаб армии, а при сопротивлении — расстреливать на месте. За насилия же над мирными тружениками, к какой бы национальности они ни принадлежали, виновных постигнет позорная смерть, недостойная революционного повстанца»[443].

Недоверие григорьевцев и махновцев сохранялось, и вскоре большинство григорьевцев покинуло махновский отряд. Но к этому времени у Махно появилось новое пополнение.

Тем временем части РККА, состоящие из бывших махновцев, продолжали отступать на правобережье Украины. Теперь махновцы составляли основу 58 дивизии РККА. Решение большевистского руководства об эвакуации советских войск на север означало для махновцев окончательный отрыв от родных мест, бесповоротную интеграцию в РККА. Махно связался со своими бывшими командирами Калашниковым, Дерменджи и Будановым и приказал «арестовать всех политкомов и ненадёжных командиров и передать их всех в распоряжение временно замещающего меня начальника боевого участка т. Калашникова (Большевистский начальник участка Кочергин также был арестован махновцами. — А.Ш.), а самим, избрав нужных командиров, перейти в контрнаступление против наседающих деникинских дивизий, не щадя на этом пути решительного действия ни одного врага революции, если бы такие оказались даже из рядов бедноты»[444].

Махновский переворот в войсках прошёл относительно безболезненно — части не забыли своего командира. «Собрав вокруг себя боевое ядро, махновцы неожиданно налетают на штаб 58-й дивизии, арестовывают командиров и комиссаров и объявляют войну как Деникину, так и Советской власти»[445]. В Николаеве восстали пять бронепоездов, командиры которых стремились перейти к Махно. Но большевикам удалось взорвать эту технику[446].

По справедливому замечанию В. Голованова, «советские историки именно этого не хотят замечать — что бунт 58-й дивизии случился из-за желания драться с белыми, отвоевать свои очаги»[447].

«Ваши командиры и политкомы, — говорил Махно своим прежним бойцам, — вас продали Деникину, единственно, кто может вас вывести на верный путь, это я — Махно»[448]. В результате махновского переворота в частях РККА, произошедшего в районе Нового Буга, к Махно перешли 4 бригады с артиллерией, кавалерией и бронепоездом. После их соединения с Махно в районе Добровеличковки 30 августа общая численность махновцев составила около 15 тысяч человек[449].

1 сентября на собрании командиров в с. Добровеличковке Махно провозгласил создание «Революционной повстанческой армии Украины». Был избран новый Военно-революционный совет во главе с Лащенко[450]. Вскоре пост председателя ВРС занял известный анархист Волин.

Почти месяц махновцы сражались в районе Елисаветграда. Выбив красных из Помощной и Вознесенска, Махно получил от них предложение пойти на переговоры. Ответ был неутешительным для большевиков: «Вы обманули Украину, а главное — расстреляли моих товарищей в Гуляйполе, ваши остатки всё равно перейдут ко мне, и посему я с вами со всеми, в особенности с ответственными работниками, поступлю также, как вы с моими товарищами в Гуляйполе, а затем будем разговаривать о совместных действиях»[451]. Вопреки этим угрозам, Махно тогда не расстреливал попавших в его руки красных командиров, а агитировал их: «Вы узурпаторы, душители воли народной… Вы бежите от Деникина, я же разобью его в пух и прах…»[452]

Красные бойцы сотнями уходили к Махно, не желая покидать Украину. Командиры красных частей тоже колебались. Как вспоминал Иона Якир, командующий Южной группой красных, «трудно было предположить в первую минуту, как поведут себя некоторые командиры-«вожаки», если будет приказ двигаться на север»[453]. Что уж говорить о рядовых бойцах. Так что главной задачей коммунистов Южной группы было удержать бойцов от контактов, даже боевых, с махновцами. Как вспоминал В. Затонский, на вопрос к командирам, готовы ли они драться с Махно, те отвечали: «Ни, с Махно не буде, сами думают, как бы к Махно уйти»[454].

На этом дороги Махно и РККА разошлись, Махно отступил на запад, большевики — на север. В начале сентября произошла последняя встреча с частями РККА — с выходящей из окружения группой Якира. Махновцы отсекли от неё небольшую часть и предложили ей объединиться. Большинство красноармейцев согласилось, и махновская армия обогатилась коммунистическим «стальным» полком под командованием Полонского.

В конце сентября положение махновцев стало критическим. Превосходящие силы деникинцев прогнали их через всю Украину и вытеснили их в район Умани, где укрепились петлюровцы.

В условиях крушения большевистского движения на Украине и конфликта с Польшей, за спиной которой стояла Антанта, Директория вынуждена была искать опору внутри Украины — то есть в повстанческом движении. А это предопределяло новый левый курс её политики. 9 июня в Чёрном острове представители Директории договорились с представителями Всеукраинского ревкома, где преобладали эсеры и социал-демократы, что на местах будут создаваться трудовые советы (как и было решено в январе 1919 г.), но теперь — с полноценными властными полномочиями. Идея советов без коммунистов была в это время популярна на Украине, разочаровавшейся в «коммунии», но не в первоначальных идеях Октября. При этом продолжали действовать и решения Директории о созыве парламента. Представители Всеукрревокома Д. Одрина и Т. Черкасский вошли в правительство Мартоса.