Она затянула грустную балладу Джеймса Теймора двадцатилетней давности.

— «Жил-был на свете один ковбой, на ранчо работал он. Друзья его — коровы и конь, и больше никого…»

Крис вслушивался в ее голос, наслаждаясь густой его окраской, красивым тембром, и это было так приятно, что он улыбнулся.

— «В седле проводил день он, спал на земле, мечтал лишь только о том, чтобы лето сменило зиму быстрей, справившись со снегом и льдом…»

Она не заметила, как на веранде появились Абигайл и Рзндел, а двое проезжих остановили лошадей.

— «Лишь скатится солнце за край земли, ковбой костер разжигал. О девушке той, что осталась вдали, ковбой тогда вспоминал…»

На обветренных лицах работников заиграли улыбки.

Крис смотрел на Викторию, поражаясь перемене, произошедшей с ней в считанные часы. И дело было отнюдь не в платье, а в том, что куда-то исчезло непроницаемо-сосредоточенное выражение лица частного детектива, и перед ним предстала живая женщина. По лицам слушателей было видно, что она и их очаровала.

Взгляд шерифа мешал Виктории петь. И потому, когда в воздухе растаял последний аккорд и аплодисментов не последовало, она не удивилась.

Но гробовое молчание длилось лишь секунду.

— Клянусь коровами, мисс Виктория, я никогда не слышал ничего подобного!

Тут все разом загалдели, раздались громкие восхищенные возгласы, восторженный свист и аплодисменты, столь бурные, как будто исполнительницу забросали бриллиантами и те, скатываясь, стучали по полу. Лаки выл от восторга, и Виктория, поблагодарив всех поклоном, бросила на него многозначительный взгляд: мол, пора бы и спать отправляться. Следующую песню она посвятила Крису.

— «Секрет жизни прост — радуйся каждому ее мигу…»

Мягкий задушевный голос словно обволакивал его, чувствовалось, что Виктория вкладывает в песню всю душу. Глаза ее сияли в полумраке веранды, она вся словно светилась. «Радуйся каждому ее мигу». Она знала, что здесь ненадолго.

Боже, как же ей, должно быть, тяжело разрываться между двумя мирами! Но Крис не сомневался, что она принадлежит его времени. Наверное, великие духи перенесли ее сюда, чтобы восстановить справедливость.

Когда Виктория закончила и украдкой смахнула слезу, с минуту все молчали, а потом захлопали — тихо, задумчиво.

Лаки, прикорнув в кресле, спал, громко посапывая. Вернув гитару Джокину, Виктория направилась к малышу, но Крис, опередив ее, подхватил его на руки.

Оба исчезли в двери, и на веранде прошелестел дружный вздох.

— Я думаю, у фермы «Две стрелы» наконец появилась хозяйка, — произнес кто-то.

Абигайл и Рэндел обменялись довольными взглядами.

Оказавшись в детской, Крис положил спящего Лаки на кровать, а Виктория сняла с него ботинки и носки, раздела мальчика и прикрыла одеялом. И не удержалась от того, чтобы не присесть на кровать и, откинув волосы у него со лба, не всмотреться в детское спокойное личико.

— Пора бы ему постричься, — сорвалось с ее губ.

— Стоит Абигайл только заикнуться об этом, как он немедленно улепетывает из дома. Виктория рассмеялась:

— Могу себе представить!

— Странно, что он так изменился, буквально за день.

— Наверное, я очень похожа на его мать, — задумчиво произнесла Виктория. — Он вовсе не обязан меня слушаться, но как видишь.

— Может, чувствует, что ты хочешь ему добра? На глаза Виктории тут же навернулись слезы, но она все-таки посмотрела на Криса.

— Иногда мне невыносимо вспоминать о Трише.

Встав с кровати, Виктория обняла его. Стало ясно, что ей просто хочется опереться на него в эту трудную минуту, словно он утолял ее боль и печаль.

— Обычно я не позволяю себе быть слабой, — прошептала она, склонив голову ему на грудь.

— Знаю.

— Не понимаю, что со мной?

Крис улыбнулся, он понимал.

— У тебя был очень длинный и богатый событиями день.

— Да уж, богатый, — лукаво взглянула на Криса Виктория.

Он тотчас принялся осыпать ее лицо поцелуями.

— Не напоминай, а то я сойду с ума, прямо здесь!

Она томно вздохнула и крепче прижалась к пылающему страстью мужчине. Руки его, скользнув вниз, задержались на соблазнительных выпуклостях.

— Я весь вечер сидела как на иголках, зная, что на тебе нет нижнего белья, — прошептала она.

— Да, но никто здесь его не носит.

Виктория коснулась рельефной груди, провела по животу…

— Боже, как я тебя хочу!

Он едва не задохнулся, услышав такое. Поспешно вы-скочив из комнатки Лаки, Крис совсем обезумел: затащил любимую в нишу под лестницей и, прислонив к стене и беспрестанно целуя, задрал подол ее платья. Его горячая ладонь обожгла ей бедро, двинулась выше, к спине, затем движения стали беспорядочными… Внезапно рядом кто-то деликатно кашлянул.

Выругавшись, Крис резко отстранился и повернулся. К нему тотчас приблизился Рэндел, лицо дворецкого было столь непроницаемо, что Виктория не испытала ни малейшего смущения.

— Прошу прощения, милорд, послание из города. Опять перестрелка…

— Дкж и Бадди?

— Похоже, снова раздобыли где-то дробь, и мистер Бичем послал к вам за помощью.

— Черт побери! — Крис страдальчески взглянул на любимую. — Вик, мы увидимся утром.

Она кивнула и, поцеловав ее щеку, шериф метнулся к выходу. Дворецкий двинулся следом.

— Рэндел! — окликнула его Виктория. Слуга повернул обратно.

— Мисс?

— Почему вы зовете его милорд?

— Таков его статус, мисс. — Увидев недоумение на лице гостьи, он пояснил: — Мистер Кристофер Свифт — пзр королевства, мисс.

— То есть у него есть титул? — изумилась она. — Английский титул?

Заметив, как она ошарашена, Рэндел спохватился, что раскрыл фамильную тайну, но тем не менее продолжил:

— Его светлость принадлежит к дому Клэйборнов.

— А я думала, что его отец — вождь племени шайеннов.

— Верно, но его мать — леди Кэтрин Вэйторн, единственная наследница титула.

— Тогда почему он не в Англии? — удивилась Виктория.

— Он отказался от титула, мисс, когда был еще совсем юным. И напрасно: его отказ стал скандалом столетия.

— Вот как?

— У звания лорда было одно существенное преимущество.

— Иметь дворецкого? Рэндел чуть улыбнулся:

— Титул давал ему возможность приобретать земли. Индейцы такого права не имеют.

— Индейцы не имеют права покупать свою же землю? Не странно ли это?