– Один…

Сверкающая воронка гиперпространственного перехода поглотила микроскопическую пятиметровую крошку и швырнула её в зев второго кольца, расположенного за несколько световых дней от первой точки. Второй прыжок, третий, четвёртый, сплошная череда десятков активированных колец, затягивающая в световую трубу. Финишный хлопок, и в уши Богдана ворвалось испуганное верещание БИУСа. Высветив на лицевом забрале непонятную абракадабру, умер автопилот…

– М-мать, – мгновенно одеревеневшие губы выпустили единственное слово. Отделившись от сознания, руки заученно хлопнули по кнопке отключения питания, вовремя переведя радио- и гравитационные локаторы в пассивный режим. Индивидуальный штурмовой модуль окутался непроницаемым коконом стеллс-режима.

Финишного кольца не было. От слова совсем. То, что осталось от циклопического сооружения, представляло собой рассеянное облако крупных и мелких фрагментов да несколько энергореакторов, бублики которых висели на остатках силовых ферм. Дальний от модуля реактор плевался облаками инистого пара, и даже за несколько десятков километров от него Богдан не ощущал себя в безопасности. Того гляди рванёт. Встроенный в скафандр датчик радиоактивности вывел на лицевой щиток красную строку, более чем на половину заступившую за зелёную черту ПДК. Тревожно замерцали цифры, указывающие уровень облучения, но они мало интересовали Северова, прикипевшего взглядом к экрану.

– Так-так. М-мать его налево. Спокойно… спокойно…

В полусотне километров от разрушенного транспортного узла вокруг рыхлого тела главной станции, окутанной непроницаемым облаком силовых полей, вились рои жирных мух. Осы истребителей и тяжелые слепни орбитальных штурмовиков в количестве трёх десятков хищных рыл пытались вонзить жала в строительный комплекс, отбивающийся от кровопийц широкими ремнями роторных лазеров и длинными хлыстами ракет. За непроницаемой кромкой корпускулярных и силовых экранов едва различимо мерцали несколько звеньев земных «Сапсанов». Отбить все атаки слепней и ос у них не получалось, но парировать особо наглые наскоки вполне, тем более станция, превращённая в крепость, поддерживала подвижные силы и пилотов заградительным огнём, успевая изредка всаживать заряды по восьмигранному веретену артиллерийского монитора, который висел в тридцати километрах от избиваемой жертвы. Медленно вращаясь вокруг собственной оси, монитор поочерёдно разряжал батареи каждой грани по станции. Вспышки на поверхности силовых экранов не прекращались ни на секунду. Главный реактор обороняющихся работал с перегрузом, и обе стороны понимали, что так долго продолжаться не может. Вариантов было четыре: либо не приспособленный к подобным нагрузкам реактор не выдержит запредельных режимов, и тогда стальная громада останется без силовой рубашки, либо штурмовики каас продавят шит и доберутся до беззащитного комплекса, или у землян закончатся ракеты, и тогда им ничего не останется, как увеличивать мощность полей, что опять же возвращает нас к первому варианту с перегрузкой реактора и просадкой экрана, который и так ежесекундно терял мощность под непрекращающимся огнём. Либо к тоннельщикам придёт подкрепление. Последний вариант тоже имел высокие шансы на жизнь, особенно зная о задумке адмирала Иванцова с ловушкой и провокацией каас. Хотя как бы для осаждённых не стало поздно. Замаскированное под пиратскую эскадру флотское соединение каас зачистило периметр и активно глушило связь внутри блокированной сферы. Классика жанра, весь спектр частот давно осёдлан, и внешний мир кормится тщательно сфабрикованной дезинформацией вперемешку с сигналами маяков, транслирующих пасторальную картину мирной стройки.

Как ни грустно признавать, перемалывание кусачей добычи для эскадры каас – перспектива не столь отдалённая. Пассивный радар модуля Богдана показал расплывающиеся засветки с сигнатурами внутрисистемных двигателей малого авианосца, БДК и транспорта-буксира артиллерийского монитора, хоть помехами забиты абсолютно все диапазоны, но на то они фильтр-программы, чтобы отделять зерна от плевел. Визуальная маскировка у кораблей выше всяких похвал, но колебания частотных двигателей просто так не спрятать. Даже в условиях гашения сигнала. Помимо того, что гравитационная «искра» перебивает работу удалённых масс-маяков и гравитационных датчиков, она создаёт существенные помехи нападающим, и дабы не осложнять самим себе задачу отсутствием связи, штурмовики и артиллеристы сконцентрированы на антеннах внешней связи станции, некоторые из которых уже были повреждены. Как только комплекс связи будет уничтожен окончательно, каас навалятся на станцию всем гуртом, и тогда счёт пойдёт на минуты, а пока они держат дистанцию для возможного отступления и бегства. Неизвестно, как оно повернётся, а вдруг тоннельщики сумеют послать сигнал бедствия? Пограничный пост и военная база Третьего флота всего лишь в одном световом месяце от строительной площадки. Один прыжок, и все усилия коту под хвост, поэтому пиратствующие действовали предельно аккуратно, придерживаясь чёткого плана. Политики найдут оправдание, в крайнем случае принесут приличествующие извинения варварам. Мол, ошиблись, перепутали с пиратами, с кем не бывает, но дорога в гравитационную аномалию обезьянам будет закрыта навечно. Касаемо уже построенного тоннеля – его можно восстановить в кратчайшие сроки без особых усилий. Одно стартовое кольцо – это не десятки и сотни промежуточных. По-хорошему, работы на неделю с гаком. В будущем у восстановленного кольца появится военная база с парой орбитальных крепостей, которые основательно запрут узкую горловину.

Непосредственно не занятая в нападении на станцию эскадра медленно дрейфовала в сторону боя. Ноль целых пятнадцать сотых мегаметра, ноль целых четырнадцать сотых… Расстояние медленно сокращалось. Что делать, было непонятно. Мелкую пятиметровую букашку размажут походя, не напрягаясь. Один залп батареи роторных лазеров, и привет, экскурсия в облако раскалённой плазмы. Отодвигая все чувства и эмоции в сторону, разум Богдана поглотила ледяная пустота готового к бою берсерка. Ошибаются те, кто говорит и думает, что берсерки рвались в бой облачённые в доспехи из ярости, ненависти и вожделения крови врага. Ничуть не бывало, современные берсерки не чувствуют ничего. Красная пелена не должна мешать сражению, врага нужно уничтожать с холодным разумом, не поддающимся давлению чувств.

Медленно вращаясь, мимо прозрачного кокпита модуля проплыл разорванный пополам монтажный скафандр с мёртвым телом внутри. Вокруг гражданского «Снегиря» спутниками вились замёрзшие капли крови. Надежда на выживание строителя (а вдруг!) умерла вместе с пойманным аварийным телеметрическим сигналом. Биометрия по нулям.

– Суки, – прошептал Богдан, цепляясь взглядом за бублик реактора.

Решение пришло мгновенно. Сиди не сиди, а делать что-то надо. Что-то, чего совершенно не ждут от одиночного модуля и единственного штурмовика. Умирать, так с музыкой, надеясь, что Регину устроит прощальный концерт. Бронированные лепестки кокпита разошлись в стороны, оттолкнувшись от пилотского кресла ногами, Богдан мягко скользнул к погибшему.

– Прости, – сказал он, щёлкая стыковыми креплениями ранца. Слава небесам, из-за изморози, лёгшей на лицевое стекло изнутри, лица усопшего видно не было. Так было проще, неизвестно, молодой это или старый, мужчина или женщина. Богдан, привыкший смотреть беззубой хрычовке с косой прямо в лицо, считал кощунством нарушать покой ушедшего в края вечной охоты, он просто снял показания индивидуального чипа скафандра. Позже, если выживет, он передаст их на станцию, и там уже определят имя и фамилию невольного помощника.