Адмиралу справку на Богдана составлял капитан-лейтенант, он же выступил координатором, значит, знает куда больше, чем пытается показать. Сполоснувшись и переодевшись в чистое бельё, Северов связался с Ильиным.

– Добрый день, Богдан Михайлович! Чем обязан? – отхлёбывая из мелкой чашечки, спросил капитан-лейтенант. Собеседника Северов застал за распитием кофе.

– Миром правит информация, Федор Борисович. И вам не хворать.

– Точно подмечено, Богдан Михайлович. Предлагаю опустить преамбулы, вы что-то хотели?

– Хорошо, опустим. Хотел, чтобы вы поделились со мной информацией. Что-то подсказывает мне, что вы можете это сделать без урона для себя или даже получили приказ это сделать при моём к вам обращении.

– Даже так, – посмотрев на кофейные разводы, Ильин поставил чашку рядом с белоснежным кофейником на миниатюрном сервировочном столике. – Вам может не понравиться то, что вы узнаете.

– Как-нибудь переживу, чай, не дитё малое.

– Не дитё, – согласился Ильин. – Можно один личный вопрос?

– Один? – саркастично спросил Богдан.

– Один. Потом я отвечу на ваши. Когда у вас проснулась интуиция? Мне для полноты картины не хватает небольшого штриха или завершающего мазка.

Богдан задумался, старательно копаясь в памяти. Действительно: когда? Внутреннему голосу он доверял всегда, но колокольный набат стал звучать совсем недавно. Прислонившись спиной к стене палаты, он ответил:

– Когда голым задом посидел на термоядерном заряде с тикающим механизмом подрыва.

– Вот как. Ожидаемо, жаль, нельзя взять вашу методику на вооружение. Не каждый способен пережить эмоциональный и гормональный взрыв подобной мощи. Тем не менее, я рекомендую этот опыт для программы «Эспер», – улыбнулся Ильин, на что Богдан непроизвольно напрягся. Последняя фраза прозвучала многообещающе, темным крылом коснувшись самого Северова. – Теперь о том, что я имею право раскрыть вам.

В древности был рекламный слоган, звучавший так: «Имидж – ничто. Жажда – всё!» Если не распыляться на сопутствующие задачи и не растекаться мыслью по древу, в случае Северова главная ставка делалась именно на имидж. Он оказался прав, команда адмирала давно и тщательно готовила экспромт с дискредитацией каас, а ситуация в Аюе сложилась как нельзя кстати для флотских «имиджмейкеров». Забытый герой Силура идеально вписывался в планы командования. После известных событий иной кандидат для осуществления давно лелеемого плана встречной провокации каас спецслужбами не рассматривался. В штабе флота случилась контролируемая утечка информации, где распиаренный Северов изображался в нужном ключе. Этакий борец с пиратами, элитный рыцарь без страха и упрёка, способный одним махом семерых побивахом. К тому же он не сидел сычом на гражданке, как думали многие, а защищал Родину в рядах людей с плащами и кинжалами. Майора за красивые глазки директор внешней разведки просто так никому не присваивает…

Дальше Богдан додумал сам:

– Катализатор. Адмиралу, как в химии, для ускорения процесса реакции нужен катализатор. Соломинка. Утечка из штаба произошла раньше сеанса связи с ним. Всё остальное – шоу, рассчитанное на меня или стороннего наблюдателя. Нет, таки на меня, вы проверяли, как я пройду какой-то очередной тест. Двенадцать часов даётся не мне, а каас на принятие определённого решения. Что я должен делать по прибытии на главную станцию?

– Организовать оборону объекта. Как здесь. Один в один.

– Понятно, то есть сыграть роль подсадной утки. Вся станция – это большая ловушка, а я приманка. На живца ловите, Федор Борисович?

Ильин нисколько не изменился в лице, только устало попытался что-то высмотреть на дне опустевшей кофейной чашки.

– Осуждаете? – ирония в голосе каплея, словно девятый вал в бушующем море, перехлёстывала через край.

– Отнюдь, – не принял правила игры Богдан, Ильин поддёрнул брови вверх. – Не угадали. Как ни странно, ирония как раз в том, что я прекрасно понимаю адмирала. Да-да, вы не ослышались. На кону стоит независимость человечества как вида, как галактической расы. Пусть не вся Конфедерация, а лишь небольшая её часть сумеет освободиться от диктата каас, но и это гигантский шаг вперёд, но кроме вожделенной свободы ещё есть человеческие жизни. В виде фишек на игорном столе миллионы, если не миллиарды душ, и пожертвовать малым, чтобы выиграть целое или большое – это приемлемая цена. Да, мне не по нутру, что роль разменной монеты и приманки выпала мне. Руки так и чешутся съездить по фейсу самому командующему и тем, кто подал ему эту гениальную идею, но я, Федор Борисович, его и их понимаю. К тому же последние события подтверждают очевидность выбора. Кстати, Фёдор Борисович, у вас ещё остался тот великолепный коньяк?

– Хм, – не говоря ни «да», ни «нет», неопределённо хмыкнул Ильин.

– Мне не помешало бы поправить здоровье. Вы ведь по долгу службы знаете, что Регина оказала мне великую честь, приняв предложение руки и сердца. Ха, как высокопарно звучит. Знаете, не прячьте глазки. Кузьмин и Мухин не могли не доложиться вашим смежникам, а вот то, что моя Пташка беременна, ваша контора могла упустить. Врачебная тайна и всё такое, женские заморочки, – лицо агента госбезопасности окаменело, новость действительно оказалась из разряда неожиданностей, – и если с ней и ребёнком что-то случится, а я при этом, не дай Пустота, выживу, лучше тебе… – Богдан не договорил. Хищно ухмыльнувшись, он продолжил:

– Исходя из вышесказанного, делаем несколько простых выводов. Я понимаю адмирала – это раз. Я мотивирован – это два, и ты, капитан-лейтенант, лично мне должен – это три. Так что это в твоих личных интересах потушить горящие трубы в моей душе и задобрить злобную тварь чем-нибудь существенней, чем сраный «Ландскнехт», а не хмыкать, как профурсетка в первую брачную ночь. Согласись, не такие уж невыполнимые условия. А если сдохну я, а Пташка выживет и прознает о том, что ты зажал мне скафандр в сложившихся хреновых обстоятельствах, кое-кому будет гарантированная крышка. Прошу прощения за мой французский.

Деланно извинившись, Богдан уставился на голограмму Ильина, на лице которого поселилось шоковое выражение. Жеванув губами, Северов решил добить собеседника:

– Не думаю, что просьба с моей стороны выделить индивидуальный десантный модуль будет выглядеть совсем уж беспринципной наглостью. Не в «Муле» же вы меня «отстреливать» собрались, а так я до станции своим ходом доберусь. Не заблужусь, поверьте. И, Федор Борисович, не говорите, что у вас нет модулей, контуры крышек бортовых шахтных сбрасывателей свидетельствуют об обратном, – Богдан, усиливая впечатления от своих слов, раз за разом переходил с «ты» на «вы» и обратно. – По пятнадцать штук на борт, не считая ракетных шахт. Так каков будет твой положительный ответ?

– Встречал я наглецов, но таких…

– Всегда бывает первый раз. Хочешь жить – умей вертеться. Так как?

Вместо ответа каплей принялся разглядывать обнаглевшего тоннельщика. Северов сидел, по-птичьи наклонив голову к правому плечу, с каким-то нездоровым гастрономическим интересом прицениваясь к подреберью визави. Словно мифический орёл, предвкушающий кормёжку печенью Прометея, прикованного цепями к скале. От этого голодного взора становилось не по себе, и стаи ледяных мурашек начинали выстукивать марш на широкой спине.