А пока, кувыркаясь во всех трёх плоскостях, он кое-как приладил ранец поверх своего. Проверил заправку и ненадолго завис под коротким подкрылком модуля. Сняв с направляющих протонную ракету и сориентировавшись в пространстве, Северов полетел к повреждённому реактору. Топлива впритык хватит туда и обратно. Наплевав на непрекращающийся писк дозиметра (арадиотиновый курс и меднаноботы и так пить придётся, так что одним рентгеном больше или меньше, роли уже не играет, а помрет, так вообще о чём разговор?), он воткнул ракету в широкую трещину между искорёженных теплообменников. Расчёт человека был на то, что операторы следящей аппаратуры каас не обратят пристального внимания на взрыв повреждённого реактора, который в силу неизвестных причин не был уничтожен истребителями или артиллерийским монитором. В принципе на установке должна была сработать система безопасности, остановив реакцию, но в космосе всякое случается. Порой и швабра стреляет, так что взрыв припишут к подобному выстрелу, тем более вероятность аналогичного события оценивалась в пятьдесят процентов.

– Ну, уроды широконосые, готовьтесь станцевать румбу, – безумно хихикнув, он представил, как каас, внешне похожие на темнокожих дикарей с широченными плоскими кроличьими носами, пляшут вокруг термоядерного костра. Зажигательно пляшут, до выпадения волос, угольков и серого пепла. Только вот ещё неизвестно, у кого первого начнут выпадать волосы. Задумав настоящее безумие, Богдан отчётливо сознавал, что доза радиации может стать для него смертельной или он вообще сгорит при взрыве реактора, но всё же надеялся оседлать ударную волну.

Вернувшись к модулю, он скинул отслуживший своё ранец и перебрался в кабину.

– Куда шкеримся? – спросил он сам себя, включая частотный двигатель. Бронированная капля, управляемая твёрдой рукой пилота, на одном импульсе переместилась на внешнюю сторону металлических ферм.

Страха быть засечённым в облаке радиоактивных обломков не было. Частотные колебания двигателя его малышки надёжно скрыты общим фоном. Заметив в полукилометре от себя крупный кусок фермы, плывущий к монитору, Северов быстро просчитал в уме вероятную траекторию обломка и возможность под его прикрытием подобраться к артиллерийскому кораблю. Шансы угодить на радары приближающейся эскадры и знатно подгадить им взрывом реакторов, примерно равны, но кто не рискует, тот не пьёт шампанское. В любом случае авианосцу и БДК станет не до него. Куча стальной мелочи серьёзных повреждений не причинит, но неприятностей доставит. Взвесив за и против с возможной угрозой раскрытия, он решил рискнуть и переместиться под защиту фермы, молясь, чтобы сталь прикрыла хрупкое человеческое тело от потоков частиц и радиоактивного излучения. Оставались ещё надежды на корпус модуля в кооперации с кибердоком и инъекциями арадиотина. Возможно, ему не придётся изображать бильярдный шар. Интересно получается, на термоядерном заряде он имел честь голым задом посидеть, теперь выпадает уникальная возможность стать первым в галактике сёрфингистом, оседлавшим ядерную волну. Или не первым? Кто в галактике может похвастать подобным? Внуки заслушаются. Эх, дожить бы до них.

Между тем накал боя у станции разгорался всё ярче и сильнее. БИУС скупо отрапортовал о сбитом штурмовике и двух повреждённых истребителях врага. Взамен монитор ускорил частоту вращения, обстрел усилился. Истребители землян больше не рисковали высовываться за кромку защитных полей. Инициатива окончательно перешла в руки каас. По оценке компьютера, щиты станции просели на пятьдесят восемь процентов. При существующей интенсивности обстрела они падут через пять с половиной минут. Людей тупо брали измором, честно говоря, сбитые экипажи проходили по категории случайности. К тому же к атаке благоразумно не подключались авианосец и БДК, которые тоже несли не по одному орудию. Командование эскадры трудно было обвинить в безрассудстве и складывании всех яиц в одну корзину. Неизвестный адмирал перестраховывался, разделив группировку надвое и поставив им разные задачи. Высшее звено каас старалось предусмотреть всё, но в его расчёты вкралась фатальная ошибка, не учитывающая фактор безбашенности и героизма простого русского человека, ради семьи и близких готового на любые безумства.

– Ну, приступим, помолясь, – перекрестившись, Богдан дистанционно активировал взрыватель протонной ракеты. – Риск – благородное дело, товарищи! М-м-а-а-а-ть!

Вовремя опустившиеся световые фильтры не дали выжечь сетчатку глаз. По спине будто стальным сапогом зарядили. В позвоночнике явно что-то хрустнуло. Беззвучно хватая широко раскрытым ртом воздух, Северов со свистом пытался протолкнуть ставшую густой массу в лёгкие. Из глаз потекли слёзы. Вышел из строя радар, прощально пискнула и окончательно погасла чувствительная бортовая электроника. Теперь точно навсегда, управление модуля осталось только в ручном режиме. Эпическая сила подхватила ферму с микроскопическим корабликом на горбу и понесла её в сторону обороняющейся от врагов станции. Обгоняя крупные обломки, вперёд вырвалась расходящаяся концентрическая волна света, за которой стремилась различная мелочь. Богдану казалось, что вот-вот он вспыхнет вместе с модулем ярким пламенем, превратится в плазму, и все его планы пойдут коту под хвост в связи с переходом в разряд отошедших в иной план бытия, но пронесло. Треща всеми сочленениями, ферма приближалась к монитору. Кибердок вдул в бедро слоновью дозу арадиотина, дозиметр перестал хрипеть, сил у него просто не осталось, яркий пример того случая, когда живая плоть оказывается прочней электроники. Надолго ли, вот в чём вопрос?

Восьмигранное веретено монитора стремительно приближалось. Мелкие фракции комарами-пискунами разбивались о включенный на полную мощность экран. Судно временно задробило стрельбу, пропустив несколько крупных фрагментов, летящих к станции. Пусть земляне с ними разбираются. Истребители и штурмовики дружно прянули в стороны. А кому охота попадать под металлический дождь? Богдан нутром чувствовал облегчение людей за экранами станции. Мусор не снаряды, экраны выдержат. Осёдланная ферма должна была на триста метров разминуться с монитором со стороны торцевого стыковочного узла, не защищённого орудиями и ракетными портами. Какая удача, торцы реплик американских «Юпитеров» традиционно считались слабым местом. Да-да, вы не ослышались. «Газават», или «Разящий», представлял собой реплику земного артиллерийского монитора модульного типа, разработанного сто десять лет назад конструкторами Локхид Мартин. Конструкция и применённые решения оказались настолько удачными, что лицензией на производство боевых судов подобного класса обзавелись каас и ту’от, не говоря уже о союзниках по конфедерации. Русский сектор, как всегда, пошёл своим путём, тем более нечто подобное верфи «Вулкан» выпускали четверть тысячелетия назад, и Русский сектор не боялся оказаться в роли догоняющих. Артиллерийский корабль, получив традиционное цветочное имя «Настурция», во многом повторял американскую схему, кроме двигательного модуля. У русских он образовывал моноблок с орудийными палубами. Количество орудий тоже было меньше, зато «Настурции» выигрывали калибром, дальностью стрельбы и вспомогательными башнями зенитных турболазеров. Изюминкой корабля считались контейнеры с ракетами. Вот последние как раз можно было крепить к корпусу и отстреливать по мере расходования боеприпасов. В целом корабль получился достаточно универсальный, как и всё, что выходило из рук инженеров и работников «Вулкана».