В затылке у Линн звенело. Но звенящий звук оказался вовсе не иллюзией. Когда звонок повторился, она, пошатываясь, добрела до входной двери и открыла. Беатрис с раздражением протиснулась мимо нее.

— Я же сказала тебе подождать. Вы уже начали?

Она замерла, увидев лицо Линн — белое как мел, с запекшейся кровью на шее.

— Что случилось, черт подери? Как ты?

Инстинктивно рука Беатрис потянулась к кобуре — оттолкнув Линн в сторону, она вбежала в квартиру с пистолетом наготове.

Высадив своего помощника у метро «Лильехольмен», рослый поехал дальше на своем пикапе с надписью «Бетонные работы» на боковых дверях. Проехал мимо цементного завода и остановился перед едва держащимися в вертикальном положении железными воротами при въезде на территорию «объединенных заводов по производству угольной кислоты». Внимательно оглядев безлюдную улицу у набережной Лильехольмскайен, он вытащил ключ и вставил его в грязный висячий замок. С потушенными фарами он проехал вдоль ржавых стальных цистерн по заброшенной промзоне, которую, скорее всего, скоро снесут. Покосился на одну из шилообразных башен. Ни движения. Однако на белом фасаде отчетливо виднелась зачеркнутая свастика. О том, что его противники имеют доступ к той же промзоне, он узнал случайно. Но с этой проблемой он разберется потом. Пока надо подумать о другом. Для начала — собрать всех лояльных членов распущенного «Патриотического фронта». И вновь завоевать доверие датчан.

Отвязав от причала пластмассовую лодку, он проплыл небольшой отрезок по воде и причалил к тому, что со стороны могло показаться ржавой посудиной, едва способной держаться на воде. Ржавый железный люк легко открылся на хорошо смазанных петлях. Отключив сигнализацию, он прошел через вращающийся входной шлюз под палубу. Затем расстелил одеяло и уселся с компьютером на коленях на кушетку в одной из камер. Собственно говоря, камеры предназначались для временного содержания врагов, но при необходимости здесь можно было переночевать. Тесные закрытые помещения укрепляют психику. Особенно в сочетании с вдохновляющей литературой. Он покосился на стопку книг на полу: «Под полярной звездой»[56], «Рассказы прапорщика Столя»[57] и еще несколько, которые он не успел дочитать в тюрьме. И еще парочка романов Свена Хасселя[58], которые ему порекомендовали.

Введя логин и пароль, он включил программу шифрования. Формулировал мысль кратко, прекрасно понимая, что Амид, его контактное лицо, не любит тех, кто много болтает. Задание выполнено. Райнер Карлстедт ликвидирован. Линн не пострадала. Все по инструкции.

Он сжал кулак. Боль отдалась до самого локтя, когда он ударил костяшками пальцев по стальной обшивке корабля.

В последний раз он позволил Линн уйти живой.

Слова еще долго отдавались эхом у голове.

В этот момент осанка истинного воина придавала всему его облику исключительное благородство.

Амид увидел в телефоне уведомление, что ему пришло сообщение по электронной почте. Отыскав цифровой ключ PGP, соответствующий подписи «Голубь», указанной в качестве отправителя, он вошел в свой компьютер. Потом кивнул сам себе. Все прошло как надо. Амид уже дважды проверил все через свой контакт в отделе по борьбе с экономической преступностью. Следователи в Стокгольме не работают с датским следом, хотя его контакт не был до конца уверен. Полицейские, с которыми сотрудничает Линн, стали осторожнее. Более закрытыми, чем ранее. Но «АО ”Ульв”» в безопасности и будет стоять как скала — как все восемьдесят лет. Скоро все следы будут заметены. Ни его, ни снайперов невозможно будет вычислить. Амид послал сообщение начальнику безопасности Ханнеке и тут же получил ответ: «Может быть, все равно закроем дела в Энгельхольме?» Амид заколебался. В нынешней ситуации ему не хочется вступать в пререкания по поводу решения проблем. Придется сосредоточиться на основной деятельности, а в Швеции все пока заморозить.

— Временное отступление. Заберите директора Стаффана Карлссона в одну из наших квартир в Копенгагене и отмените операцию «Возвращение Харбо» — пока все не уляжется.

— Андерс, это вне обсуждения. Все будет так, как я сказала.

Андерс Юнгберг сухо кивнул Луизе, хотя ему очень не понравилось ее решение. Он понимал, что она заботится о нем. После того как ты чуть не задохнулся, лежа связанным в шкафу, вероятно, есть основания перейти на более щадящий режим. По крайней мере, она оставила его на периферии расследования дела в SEB, хотя и дала ему новое задание. Подмигнув, она назвала это «более спокойным аналитическим занятием», одновременно подчеркнув, что его вклад важен. Материалы она оставила, уходя, на его рабочем столе.

Он рассеянно перелистал бумаги. Пролиг. Похищение. Несколько дней назад. Финансист высокого уровня. Венчурный капиталист. Похоже, не так и сложно. Если взяться за дело, то можно успеть расследовать и похищение, и провести анализ материалов по делу SEB. Он оторвал клейкую бумажку, которую Луиза прикрепила к пластиковой папке. Но для начала ему, по всей видимости, придется побеседовать с женой Пролига.

Мадлен Пролиг потребовалось несколько дней, прежде чем она отреагировала на отсутствие мужа. С полицией она связалась только после того, как ей позвонил репортер из газеты «Экспрессен». Видимо, репортер считал, что полиция давно занимается расследованием, и пожелал задать жене несколько вопросов по поводу видео, выложенного на форуме сайта Flashback. Когда до жены наконец дошло, что речь идет о преступлении, жертвой которого стал ее муж, она сделала заявление в полицию. Луиза уже связалась с редактором сайта и, после небольшой дискуссии о свободе слова, заставила его убрать видео, переслав его в полицию.

Открыв ноутбук, Юнгберг кликнул по видеофайлу в электронном сообщении от начальницы. Лицо Артура Пролига виднелось почти во весь экран. На лбу отчетливо проступали капли пота. Затем план отдалялся. Засохшая кровь на шее. Ворот рубашки пропитан потом. Голые руки грязные. Он сидел на стальной кушетке. Позади — бетонные стены. Вероятно, подвал. Взгляд потухший, отсутствующий. За кадром слышался чей-то видоизмененный голос. Происходящее напоминало трибунал. Мужской голос монотонно зачитывал обвинения. Плохой уход. Недоедание. Содержание в темных помещениях. Окровавленные простыни. Вонючие подгузники. Пролежни. Пролиг поежился, глядя в пол. Голос называл его паразитом. Стервятником, живущим за счет больных, беспомощных и умирающих. Пролиг нервно моргал, пока голос перечислял обвинения.

Юнгберг почувствовал, что не может больше смотреть. Очевидно, что имеет в виду человек за кадром. Он и сам помнил страшные разоблачения по поводу управления домами престарелых, сделанные газетами и телевидением, хотя это и происходило пару лет назад. Ему хотелось верить, что с тех пор ситуация улучшилась. Однако похититель, похоже, придерживался иного мнения. Если только оно не продиктовано его собственными искаженными представлениями. Впрочем, что бы ни двигало похитителем, происходившее на видео было ужасно. Примитивная жажда мести, непримиримая, ветхозаветная — око за око.