Линн не ответила. Ветер приятно охлаждал кожу. Однако трудно было изображать, что она ничего не знает, когда в затылке буквально жгло от еле сдерживаемой злости.

— Вы не нашли никаких следов того, кто напал на меня сегодня утром в квартире Райнера Карлстедта?

Она уже догадалась, что он не собирается раскрывать ей карты. Однако она не могла упустить возможность надавить на него. Она заметила, как он заерзал и посмотрел в пол, тщательно взвешивая каждое слово.

— Нет, пока ничего. Но мы над этим работаем. — Он кивнул в сторону полицейской машины на Тантугатан, которая едва виднелась за красными досками забора. Салон был слабо освещен, там сидели двое. — Оставляю тебе охрану.

— В этом правда есть необходимость?

— Ничего не говори, это даже не обсуждается. Хотя наемники, по всей видимости, уже свое дело сделали — заполучили компьютеры пострадавших.

Рикард покосился на нее. И на этот раз они охотились не за ней. И все же невероятно, чтобы она и Коскинен снова столкнулись — совершенно случайно. И вряд ли Коскинен забыл, что случилось в прошлый раз. Тем не менее ничего ей не сделал. По приказу — кого?

Когда Рикард ушел, Линн поставила чашки в раковину и достала телефон. Стиснув зубы, перелистала сообщения своей электронной почты. Пока никакого ответа от Riseup, который мог бы пролить свет на Данию и возможные ультраправые связи.

— Тех, кто убил Карлстедта и напал на тебя, мы будем ловить сами, — подчеркнул Рикард. Ей вообще не следует в это вмешиваться, а посвятить все силы выяснению прошлого погибших.

Этим она тоже собиралась заняться.

Когда придет время.

С компьютером на коленях она присела на ступеньки крыльца. Подкрадывались сумерки. Резкий звук свистка огласил окрестности. Раздался топот бегущих ног, тяжелое сопение. На слух — прямо целый отряд быстрого реагирования. Внизу на дорожке, идущей вдоль воды, пронеслись яркие шапочки и неоновые жилеты. Последним появился мужчина лет пятидесяти в камуфляжных брюках с секундомером в руке. Он снова дал свисток, и все резко остановились. Линн покачала головой, вошла во внутреннюю сеть полиции при помощи нового пароля и стала просматривать материалы. «Патриотический фронт» не воскрес. Зато Коскинен на удивление быстро вышел из тюрьмы. Она прошлась по его досье, прокрутила, перешла в папку актуального следствия и далее перешла в файл Коскинена в реестре правонарушений. Его осудили как помощника, не найдя доказательств умысла. Шесть месяцев — после сокращения срока наказания. Линн охватил жар, от гнева застучало в висках. Он пытался убить ее, отсидел полгода, снова вышел и успел несколько раз напасть на нее в течение нескольких дней. Что не так с полицией и судами?

Она стала листать дальше. Контактные данные, судя по последнему рапорту, неактуальны. «Какая неожиданность», — подумала она с усмешкой. Абонемент на мобильную связь прекращен. Машин на его имя не зарегистрировано. Контактное лицо в службе пробации подало несколько заявлений о том, что Коскинен нарушил предписания, указанные в плане реабилитации. А пару недель назад он пропал совсем. Поиски не дали результатов.

Никаких следов Микаэля Коскинена.

Однако такая мелочь не сможет ее остановить.

Ее психическое здоровье. Хотя Рикард ни разу не сказал об этом прямо, у Беатрис осталось именно такое чувство. Он думает, что на нее все это повлияло, что ее психика пострадала от этого эпизода с обезображенным телом, что ей нужно немного снизить нагрузку, восстановиться. Иначе с чего бы он решил, что она будет продолжать помогать Юнгбергу вести дознание, когда она открытым текстом изъявила желание участвовать в оперативных мероприятиях по поимке Коскинена? И дело, похоже, не в том, что она взяла с собой в квартиру Карлстедта Линн, а не профессионального полицейского. Рикард принял ее объяснение: все указывало на то, что состоится обычный стандартный допрос.

В раздражении она швырнула на стол папку с распечатками. Опять ей придется делать рутинную работу, а все самое интересное Рикард и Эрик оставят себе. Все как всегда. Хотя именно благодаря ей расследование сдвинулось с мертвой точки.

«Вольверина» и отмывание денег.

Линн, судя по всему, тоже засадили на комендантский час. Во всяком случае, она будет помогать Беатрис и Юнгбергу, сидя дома, с патрульной машиной под дверью. С другой стороны, Линн не инспектор криминальной полиции. И к тому же она получила удар по голове. Осталось посмотреть, чем она сможет помочь.

С тяжелым вздохом Беатрис открыла папку и стала перелистывать рапорт, составленный Юнгбергом. Эксперт-одонтолог подтвердил личность Райнера Карлстедта с помощью стоматологической карточки. Лицо было обезображено до неузнаваемости. Она поежилась. Нет, она не испытала шока, когда сняла полиэтилен с мертвого тела. Но ее глазам предстало одно из самых ужасных зрелищ, какие она только видела. Отодвинув распечатки, она открыла компьютер и занялась поисками. Артур Пролиг. Глава концерна «Pyramid Hedge Investment AB». Прекрасный выбор объекта, если похититель надеялся получить кругленькую сумму. Однако никакие требования не выдвигались. Похоже, отрывок видео на Flashback стал единственной попыткой коммуникации.

Она покачала головой и выключила видео. Наверное, Рикард его не видел, если предполагал дать ей задание поспокойнее. Заснятый на видео импровизированный трибунал вызывал только отвращение. Затяжное издевательство над беспомощным Пролигом. Похищенный мужчина, имевший отношения с убитым Гренфорсом. Она стала гуглить его имя.

Беатрис с удивлением посмотрела на часы на мониторе компьютера. Оказывается, прошло несколько часов. Однако материалы, касающиеся Артура Пролига, текли нескончаемым потоком. Проблема заключалась в том, чтобы отобрать нужное. Что из этого имеет непосредственное отношение к похищению? Выстраивалась весьма противоречивая картина. Пролига описывали как успешного бизнесмена, многие им восхищались, в том числе и в бизнес-прессе. Дела концерна шли прекрасно. Постоянное расширение, высокие прибыли, довольные акционеры. Но существовала и другая сторона — человек без совести и принципов, никогда не руководствовавшийся соображениями этического порядка, мало интересовавшийся судьбой тех, кого задевала его деятельность, будь то выбитые с рынка конкуренты или недовольные клиенты. «Клиенты» — в его широкой сфере деятельности это понятие казалось весьма зыбким и могло обозначать кого угодно. Это могли быть те, кто покупал продукцию концерна, а также получатели услуг, пациенты, учащиеся школ, беженцы или кто-либо другой. И эти «клиенты» далеко не всегда оставались довольны.

Только за последний год она насчитала не менее десяти заявлений по закону Lex Sarah в той части концерна, которая проходила под названием «Care4Me». И к тому же целый ряд заявлений от самих пациентов и их родственников. Она пошла дальше в реестр предприятий частного бизнеса. Потом — в реестр статей газет «Мир бизнеса» и «Дагенс индустри». Беатрис покачала головой. Хотя Пролиг вроде бы не совершал ничего противозаконного, в потенциальных врагах недостатка не было. Множество выкупленных или обанкротившихся предприятий конкурентов. Родители тысяч учащихся внезапно закрытой гимназии имени Йона Бауэра. Бизнес-мораль вызывает сомнения, однако этого недостаточно, чтобы отдел по расследованию экономических преступлений открыл дело.