– Сара. Ты взломала мою защиту вот здесь. – Одним пальцем он коснулся своей груди точно там, куда она в первый раз поцеловала его. – А это, – он сильнее прижал ее руку к своей возбужденной плоти, – это просто игра. Да, веселая, сексуальная игра, и мы можем это сделать. Но, Сара, – он медленно провел пальцем по ее губам и возвратил палец к месту ее поцелуя, потом прижал к груди раскрытую ладонь, как бы желая сохранить ощущения, – мою защиту ты взломала вот здесь.

Она задумчиво смотрела на его руку – он закрывал ею свое сердце.

И под ее взглядом Патрик немедленно сдвинул ладонь, обнажив грудь – или свое сердце? Потом его рука возвратилась к лицу Сары, но на сей раз он овладел ее нижней губой и начал нежно, соблазнительно перекатывать ее в пальцах.

– Кроме того, Сара, – он подмигнул, будто все происходящее было забавной игрой, – я обещал тебе двенадцать часов передышки, а прошло, – он поискал свои часы, – только девять.

– Зато я ничего такого тебе не обещала.

Она сильнее сжала пальцы, наблюдая за выражением его лица. Ресницы Патрика мгновенно скрыли глаза.

И пока она двигала рукой вверх и вниз, его пальцы легли ей на запястье, но не с целью остановить, а чтобы удерживать контроль над ситуацией – ведь часть его он уже отдал Саре.

– Я раньше часто фантазировал об этом, – пробормотал он примерно через секунду. – Но теперь думаю, что тебе придется связать меня, чтобы заставить подчиниться. И это было бы… пыткой. Но ты же не сможешь пытать меня? Или сможешь, а, Sarabelle?

Она засомневалась – его уговаривающий, ласкающий тон побуждает ее инстинктивно ответить «Нет!», но тогда… Мысль о золотом, великолепном, прекрасном Патрике, растянутом и подвергаемом пытке…

– Да. – Она прямо и серьезно посмотрела ему в глаза. – Думаю, что смогу. Не знаю, получится ли нечто такое, что я хотела бы повторять часто и много, но по крайней мере один раз я смогу.

Он долго смотрел на нее, не говоря ни слова, потом взял ее за запястье, медленно вынул ее руку из своих пижамных штанов и согнул ее пальцы вокруг шнурка на поясе.

Шнурок. Он только что предоставил ей шнурок. Веревку.

– Что ж, Sarabelle, – нехотя сказал он. – Но… а если я вдруг не выдержу?

– Я позабочусь о тебе, – прошептала она и потянула шнурок из штанов. Патрик сглотнул, и его горло дернулось. Сара скользнула успокаивающей ладонью вверх до его груди, медленно вытягивая шнурок. – Обещаю, что, когда все сделаю, – она потянула его руки вверх, за голову, к деревянным планкам спинки кровати. Мышцы Патрика напряглись, он резко выдохнул, заставил себя уступить ей, и его лицо оказалось спрятано между ее грудей, – ты все еще будешь великолепным и прекрасным. И ты… останешься собой. Ты все еще полностью будешь собой.

– Но я боюсь, Sarabelle, – сказал он ей в грудь, и его голос насмешливо прервался, будто Патрик вел себя как большой, крутой мужчина, который притворяется, что ему страшно, подыгрывая малышу, наряженному в костюм ужасного дракона.

– Знаю, что боишься, – мягко ответила она. – Но, может быть, тебе надо убедиться, что на самом деле бояться нечего.

Патрик был очень забавным, но Сара не смеялась. Она была нежной и властной, а еще… А еще она хотела безжалостно провести его через все, что он может выдержать, и таким образом доказать ему самому, что он может. Она даже забыла, что привыкла беспокоиться о том, получится ли у нее все сделать правильно. Она перестала волноваться о руках и вспоминать все те случаи, когда они подвели ее.

Она просто смотрела на Патрика.

Прикасалась к нему.

А он был напряжен и неподвижен, потому что Сара склонилось над ним, завязывая узлы.

– Думаю, что ты уже сломала меня, – пошутил он, проверяя прочность шнурка. Уже было ясно видно, что он сожалеет об этой их затее, но сознаться в этом еще не готов. – Я сдаюсь. Подчиняюсь.

– Еще рано. – Она провела ладонями вниз по его рукам, теперь привязанным ради нее. – Но кто знает? Возможно, позже ты подчинишься.

Он резко вздохнул, а потом усмехнулся как ни в чем не бывало.

– Нет, нет, обещаю, что скажу все. Не делайте мне больно, Ваше Величество.

Сара прикрыла его губы ладонью.

– Давай прекратим это. – И он и она до сих пор говорили о пытке, как о чем-то абстрактном, но неожиданно вспомнились реальные мучения мамы, и желание поразвлечься разлетелось на куски. – Не будем так играть.

Его взгляд смягчился – он мгновенно все понял.

– Прости, – сказал он ей в ладонь и, когда Сара отвела ее, приподнял голову, чтобы попросить поцелуй. – Мне очень жаль.

Да, конечно, ведь он все понимает и заботится о Саре. Как ему прежде удавалось убедить ее в обратном? Она пригнулась и подарила ему поцелуй, который он просил.

– Ты невероятный, – прошептала она, и он вздрогнул.

– Не будь слишком нежна со мной, – попросил он. На сей раз почти весь смех исчез из его голоса, и стала видна искренность, будто смех был обветшалым, прозрачным занавесом.

Она обхватила его лицо руками и улыбнулась, мягко поглаживая скулы большими пальцами.

– Нет, видишь ли, Патрик, на сей раз я могу делать все, что захочу.

Он смерил ее взглядом, будто не мог быстро решить, была ли она его безопасной гаванью в кошмаре – или же кошмаром. И затем крепко зажмурился.

– Sarabelle, – опять в его голосе прозвучал прерывающийся смех. – Ты не сказала мне стоп-слово.

– Да, Патрик, но могу поспорить, что с такими умелыми пальцами, как у тебя, ты легко развяжешь эти узлы. – Она легла на него и начала медленно скользить всем телом. Ее губы прошли по его упрямому подбородку, и она укусила сильную, великолепную ямочку на его подбородке. – Если сможешь сконцентрироваться на них.

Он резко вздохнул и, быстро вертя головой, попытался поймать ее поцелуй, но она уже спустилась ниже. Теперь ее мягкие губы двигались по его шее, лаская напряженные мышцы.

– Сконцентрироваться, – повторил он за ней дрожащим голосом. – На чем сконцентрироваться?

По безучастному тону Патрика было понятно, что первая половина ее предложения уже выпала из его мозга. Сара улыбнулась ему в грудь и двинулась вниз по животу.

В ней росло невероятное ощущение власти – незнакомое и пьянящее чувство. Она не знала, сможет ли правильно использовать свою власть над ним, но в этот момент чувствовала, что все идет точно так, как надо.