Эбби дома, в тепле, с матерью. Похоже, останется ночевать, но, пока это точно не ясно, нельзя уходить с поста в поисках паба, где можно опрокинуть пару-тройку рюмок.

Часа два назад поймался сигнал нового мобильника, когда Эбби звонила на новый телефон матери, регулируя звонок и громкость. Определились оба номера.

Пока они пробовали и настраивали телефоны, на фоне слышался телевизор. Похоже, какая-то мыльная опера – мужчина с женщиной скандалили в автомобиле. Значит, сучка с мамашей приготовились провести милый вечер перед телевизором в теплой квартире, с двумя новыми мобильниками, купленными на его деньги.

«Интерсепт» деловито пищал. Эбби обзванивала пансионаты и санатории, отыскивая, куда можно поместить мать на месяц, пока не освободится комната в том, который она выбрала.

Расспрашивала об уходе, врачах, распорядке питания, блюдах, физических упражнениях, о бассейне и сауне. Интересовалась, где стоит пансионат – рядом с большой дорогой или в тихом месте, есть ли кресла-качалки в саду и отдельная ванная. Перечень вопросов неисчерпаем. Досконально составлен. По горькому опыту Рики отлично известно, как она придирчива.

Чьими деньгами будешь расплачиваться?

Он услышал, как она договорилась приехать в три места. Предположительно, мать останется дома. Эбби не забыла, что утром придет слесарь.

Старуха отправится не в дом отдыха, а на вечный покой.

Октябрь 2007 года

В 8:20 на следующее утро инспектор Стивен Карри в сопровождении сержанта Иена Брауна вошел в совещательную комнату в блоке предварительного заключения за Суссекс-Хаус, комкая в кулаке сделанные на сегодняшнем утреннем инструктаже заметки относительно серьезных правонарушений, совершенных в его районе за последние двадцать четыре часа.

Их встретили сержант Морли и сержант из утренней смены – невысокая крепкая женщина по имени Мэри Грегсон, с буйной короткой стрижкой и не менее буйным энтузиазмом.

Сразу приступили к делу. Карри начал с тяжких преступлений – безобразная расистская выходка против молодого студента-мусульманина, жестоко избитого в круглосуточном продуктовом магазине на Парк-роуд, куда паренек заскочил по дороге в университет; смертельный наезд мотоциклиста на пешехода на Льюис-роуд; недопустимое хулиганство на Бродвее в Уайтхоуке; юноша, покалеченный гомофобами в Престон-парке.

Он водил зубочисткой по строчкам, отмечая неблагополучные кварталы, чтобы, по его выражению, не ударить лицом в грязь перед суперинтендентом на утреннем докладе в 9:30.

Потом перешли к текущим вопросам, согласовывая план действий. Мэри подробно доложила о выпущенных под залог задержанных и напомнила, что на одиннадцать у инспектора назначена встреча с поверенным прокуратуры по поводу подозреваемого в краже дамских сумочек, которого забрала предыдущая смена.

Карри внезапно припомнил еще кое-что.

– Джон… я тебе вчера поручил навестить в Кейптауне женщину. Не вижу ее имени в списке… м-м-м… Кэтрин Дженнингс. Выяснил что-нибудь?

Морли вмиг вспыхнул:

– Ох, боже мой, босс, прошу прощения. Я к ней не ходил. Получил сообщение о происшествии с Джеммой Бакстон и… прошу прощения… счел, что это важнее. Сейчас кого-нибудь пошлю.

– Хорошо, – кивнул Карри и снова взглянул на часы. Пять минут десятого, черт побери! Он вскочил. – Увидимся позже.

– Желаю приятно провести время с директором школы, – коварно улыбнулась Мэри.

– Возможно, сегодня будете любимчиком, – подхватил Морли.

– Вряд ли, при такой дырявой памяти, как у тебя, – бросил в ответ инспектор.

Октябрь 2007 года

Рики спал беспокойно, угостившись несколькими пинтами пива в пабе на оживленной набережной, и судорожно просыпался всякий раз, как вспыхивали фары, слышался рокот мотора, шаги, стук закрывшейся двери. Расположился он на пассажирском сиденье, чтобы не показаться досужему полицейскому пьяным водителем, и лишь всего пару раз выскочил из фургона помочиться в переулке.

В темноте в шесть утра отъехал в поисках кафе для рабочих, позавтракал, вернулся через час на место.

В голове маячил один и тот же вопрос: как он мог оказаться в таком положении? Как позволил сучке одурачить себя? Ох, она очень хитро его обошла, идеально прикинувшись крутой девчонкой. Позволяла делать с собой все, что он пожелает, притворяясь, будто ей это нравится. Или, может, действительно нравилось. И постоянно тихонько выкачивала из него информацию. Женщины вообще умные. Умеют манипулировать мужчинами.

Он совершил дьявольскую ошибку, когда все рассказал из чистого бахвальства. Чтобы произвести надлежащее впечатление.

Вместо этого она однажды ночью его обчистила, в стельку пьяного, обкурившегося, и слиняла. Жизненно важно вернуть свое достояние. У него не было ни шиша, долгов по уши, бизнес рухнул. Оставался единственный шанс, который сам упал ему в руки, а она его перехватила и удрала.

Впрочем, одно в его пользу: мир, в котором она собирается проворачивать сделки, гораздо тесней, чем ей кажется. Куда бы эта дрянь ни сунулась, неизбежно возникнут вопросы. Очень много вопросов. Наверняка она это уже начала понимать, а после его прибытия в Брайтон ее проблемы только усугубились.

В 9:30 к парадному многоквартирного жилого дома подкатило местное истборнское такси. Водитель вышел, позвонил в дверь. Через пару минут вышла Эбби. Одна.

Хорошо.

Замечательно.

Отправляется в первый из трех санаториев, с которыми договорилась на утро. Мамочка остается одна, получив строжайшие указания ни в коем случае никого не пускать, кроме слесаря.

Рики проследил, как Эбби садится в такси, отъезжает. Как известно, женщины непредсказуемы – вполне могут вернуться через пять минут, что-нибудь забыв. Времени полным-полно. Ее не будет как минимум полтора часа, а скорее всего, больше трех. Надо только еще потерпеть, убедиться, что на берегу чисто.

Дальше дело пойдет очень быстро.

Октябрь 2007 года

Гленн Брэнсон нажал кнопку звонка и отступил на пару шагов, чтобы камера наблюдения хорошенько его разглядела. Кованые железные ворота несколько раз дернулись, после чего медленно начали открываться. Сержант снова влез в патрульную машину, въехал между двумя внушительными кирпичными пилонами на круглую подъездную дорожку, шурша колесами по гравию. Остановился за серебристым спортивным «мерседесом» и стоявшим бок о бок с ним четырехместным седаном.

– Ничего себе домик, а? – сказал он. – Вполне соответствует «мерседесам» и прочему.

Белла Мой, лицо которой вновь обретало привычные краски, кивнула. Стиль вождения Гленна привел ее в истинный ужас. Хоть она его любит и ни за что не хочет обидеть, но лучше бы вернуться в контору на автобусе или даже пешком по раскаленным углям.