Кто-то вскрикнул с другой стороны, и Хортеслав обнаружил третьего такого же «медведя»!

Засада? Он быстро огляделся, но никого из своих рядом не увидел – в азарте погони он миновал елки, ушел довольно далеко от тропы и оторвался от дружины. И вот теперь остался один против троих. Злобно скрипнув зубами, Хортеслав стал отступать назад и вбок, обходя того из «медведей», что справа, чтобы тот оказался между ним и двумя другими. Необходимо было уйти от окружения, чтобы эти трое не могли напасть на него одновременно.

Разбойник вскинул огромный меч; Хорт нырнул под удар, прикрывшись щитом и припав на колено, потом ударил сам. Однако клинок рассек лишь пустоту: ни сопротивления, ни дождя горячих кровавых капель. Стремительно выпрямляясь, Хорт крутанул мечом вокруг себя, но никого не задел – противник оказался в трех шагах от него. Как?

Но времени размышлять не было: с боков набегали еще двое. Подставив щит, Хорт отбил удар – вовсе не такой сильный, как он ожидал. Подался назад, вновь пытаясь оказаться сбоку от «медведей». Наносивший удар проскочил мимо, а двое других приближались не торопясь, поигрывая мечами. Ярость застилала Хортеславу глаза. Хрипло выругавшись, он шагнул навстречу врагам, вновь пытаясь их обойти. Они кружили по поляне, словно волки, и норовили зажать его с боков, но Хортеслав отмахивался клинком, ловко уворачиваясь и уклоняясь.

Воздух вдруг прорезала стрела и вошла в грудь одного из «медведей». Но не успел Хорт обрадоваться, что врагов стало на одного меньше, как стрела свободно пронзила тело и полетела дальше!

Они что, бессмертные?

«Это морок!» – мельком вспомнился крик Соловья. Воевать с мороками он не обучен.

И вдруг оказалось, что пронзенного стрелой уже нет на прежнем месте. Хортеслав завертел головой, отыскивая врагов; со стороны тропы к нему на выручку мчался, поднимая тучи снежной пыли, сам Ждивой с кем-то из родичей, с топором и рогатиной наготове. Но драться оказалось не с кем. Из троих «медведей» поблизости не было ни одного. И вообще никого, только следы на снегу.

Следы уводили за деревья, и Хортеслав пустился бежать. С трудом выдирая ноги из снега, держа меч и щит наготове, он мчался через лес, задыхался и сам понимал, что движется слишком медленно. Руки и ноги уже были как не свои. Он огибал стволы, стараясь не терять следа, продирался через колючие еловые лапы, бросавшие на потное лицо снежную пыль, перелез через заснеженный завал, не раз споткнулся, остановился, пытаясь отдышаться… и вдруг понял, что уже здесь был. И, похоже, не один раз. Убегающий злодей вывел петлю, словно заяц, заставив его бегать по кругу, а сам давным-давно утек.

Хортеслав упал на колени: онемевшие руки больше не держали меч и щит, а ноги не могли сделать ни шагу. Поднял голову, невыносимо тяжелую под шлемом, огляделся сквозь пот, заливающий глаза. Вокруг стояла тишина – и ничего живого.

Отдышавшись, он кое-как поднялся и побрел по своим следам назад. Вой стих, оглушающая тишина давила. Или он в самом деле оглох? Дрожащими руками Хортеслав расстегнул ремешок и снял шлем. Потряс головой, взял горсть снега, умылся. Крикнул – голос прозвучал слабо и хрипло, но он его услышал. Значит, не оглох.

Несмотря на усталость, приходилось спешить – пошел густой снег, засыпая его собственный след.

Издалека донесся знакомый звук рога, и Хортеслав перевел дух. Не он один уцелел в этом лесу…

* * *

Огней трубил не переставая, и звук рога разносился под снегопадом, как рев обезумевшего лося. Пожога, легко раненный в плечо, порывался отправить всех на поиски княжича, но Соловей убеждал его сперва собрать дружину и выяснить, сколько людей уцелело. Снег шел все гуще; хорошо, с Волчьего бугра принесли факелы. Победу можно было считать полной, и угрюмое лицо Ждивоя оживилось. Разбойничий поселок захвачен, злодеям не удалось закрыться в избах, пусть даже одну пришлось поджечь и сейчас она догорала, стреляя искрами на закопченный снег. Все «волки» были изгнаны, не менее полутора десятков перебито, то есть получалось, что ушло не более десяти-двенадцати. Немало тел осталось на бугре между избами, сколько-то в лесу, на тропе отхода. Возле тел валялись мешки, брошенные убегающими. Похоже, Хвалис ожидал нападения: серебро, самые ценные меха, оружие, шелковые одежды уже были увязаны и приготовлены к выносу. Возможно, вожак и сам намеревался уходить, понимая, что после убийства Благояра прежнее мирное житье в Чадославльской волости продолжаться уже не может. Но серебра оказалось меньше, чем Ждивой рассчитывал найти: скорее всего, предусмотрительный Хвалис зарыл часть в землю, но захваченные в поселке женщины не знали где.

А пока Чадославичи собирали добычу, Пожога собирал своих людей и до хрипоты звал княжича. Наконец Хортеслав явился: усталый и шатающийся, но живой. Кормилец и Соловей разом кинулись к нему, стали осматривать и расспрашивать. Оттолкнув Пожогу, волхв усадил Хорта на чей-то полуразбитый щит, положил руку ему на мокрый лоб и замер, вслушиваясь.

– Чуры уберегли! – с облегчением произнес он. – Я уж света невзвидел, как этот синец на тебя кинулся. Это ведь сам Хвалис и был!

– Который из трех? – прохрипел Хортеслав.

– Один он был! Глаза отводил прехитро, мороков напустил, и ты троих видел вместо одного. Я ж кричал тебе!

– Слышал.

Хортеслав действительно слышал крик, но не мог отличить настоящего врага от тех, что мерещились. Теперь стало ясно, почему три «медведя» были так похожи и почему стрела и клинок проходили сквозь них, не причиняя вреда.

Ждивоевы родичи бродили по лесу с факелами, отыскивая оброненные мешки убежавших разбойников. Раненых приканчивали; иные успели уйти или уползти довольно далеко, но по следу нашли всех. Чадославичи тоже понесли потери: трое убитых и с десяток раненых, так что бойникам рассчитывать на пощаду не приходилось. Да и куда девать таких опасных пленников? Хортеслав недосчитался двоих отроков и хотел непременно найти их, чтобы тела за ночь не обгрызли хищники.

– Сегодня здесь ночуем, – сказал ему Ждивой, когда они наконец сошлись. – Устали люди, чтобы домой на ночь глядя тащиться. По свету еще обыщем здесь все, а потом запалим к марам! Чтобы и следа от этого гнезда волчьего не осталось!

– А ты братанича-то нашел? – спросил Хортеслав, вспомнив, что здесь должен быть и парень из городка.

– Нашел. – Ждивой отвел глаза. – В избе положили.

По лицу его Хорт понял, что парень мертв.

– И не знать, отчего… – подавленно пробормотал Ждивой. – То есть кто его… Наши в суматохе не признали или те твари ползучие…

Хортеслав вздохнул. Бедняга Звенибож сам не понял, кто ему теперь свои и с кем он, а в общей свалке его и убил неизвестно кто…

– Заберем, со своими похороним, – обронил Ждивой.

По крайней мере, родичи еще считали парня своим.

Ночь прошла спокойно. Назавтра маленькое войско потянулось на лыжах обратно в городок, везя на волокушах приобретенное добро и четырех молодых пленниц. Из разбойничьего гнезда выгребли все подчистую, оставив только лавки. Перед уходом избы запалили, снеся в них все трупы бывших хозяев. И долго еще в этом краю ходили рассказы о черном оборотне и о призрачных волках, охраняющих забытые сокровища…