Несса потащила ее к шахтам.

– Нам нужно двигаться! Здесь оставаться опасно.

Откуда-то сверху, со скал, раздался сигнал трубы. Ей ответили барабаны. Разжигатели войны стягивались к месту встречи.

Оттолкнувшись, Клевер одним головокружительным прыжком перенеслась с моста на прочную скалу. Встав на колени, она заглянула в ущелье. Там кружился туман, но ни Сюзанны, ни гнуса видно не было.

– Мы не можем просто уйти и оставить ее там.

– Ее больше нет, – тихо сказала Несса. – Мне очень жаль, Клевер.

– Но если она вдруг жива… – не договорив, Клевер открыла саквояж и достала из кожаного чехла кровоостанавливающий жгут. Чехол она бросила в пропасть, надеясь, что он не окажется мал для Сюзанны, – …то ей понадобится убежище, чтобы отдохнуть.

Клевер встала, с усилием выпрямив дрожащие ноги. Повернувшись к пещере, она заставила себя сделать шаг, ладонями вытирая слезы со щек.

Солнце тонким лучом освещало внутренность туннеля всего на несколько футов. Дальше начиналась густая тьма. Из старого рудника доносились запахи земли и плесени.

Лампа с китовым маслом, которую она достала из саквояжа, была помята и отсырела. Пришлось долго чиркать кремнем о кресало, но, наконец, фитиль согласился вспыхнуть и направил свой неяркий луч в туннель. Высоко подняв руку со светом отца. Клевер шагнула в темноту.

Шахтеры прорубили на крутом спуске основной туннель с боковыми проходами, отходящими через каждые пятьдесят ярдов. Многие из этих отводков обрушились, и даже в главном туннеле путь не раз преграждали груды камней, и девочкам приходилось перелезать через них.

В свете лампы на стенах виднелись мерцающие полосы – девочки поняли, что это прожилки природного серебра. Там, за этими ненадежными стенами, горы еще хранили богатства, и эти жилы будто специально были оставлены здесь на соблазн глупцам. Но из-за созданных Штопальщицей гнусов о руднике ходила дурная слава катакомб, населенных призраками. Ничего удивительного, что со временем это место совершенно обезлюдело.

Закручиваясь спиралью, туннель пошел вниз, в чрево горы. С каждым шагом Клевер становилось труднее дышать. Мрак казался осязаемым, и Клевер казалось, что пятна черноты могут остаться даже на костях. Возможно, девочку покинула ясность рассудка, ведь она явственно ощущала эту дыру в земле как часть себя самой, и ей казалось, что необъяснимое притяжение затягивает ее в глубины ее же собственной души.

– Не думай о лавинах… и о колдуньях… и о гнусах, – прошептала Несса.

Из темноты так сильно пахнуло гниющей плотью, что перебило даже запах плесени. Дребезжащие в темноте голоса заставили девочек остановиться. Гнусы зашептались громче, словно ободренные зловонием.

– Я говорил тебе. Это лягушка.

– Осторожно, у нее есть друзья.

– Штопальщица не любит неудач. Давай прогрызем ей щиколотки и дальше потащим сами.

– Да, да.

Судя по голосам, гнусов там было с полдюжины, не меньше, и они намеревались атаковать.

– Зуб! – выкрикнула Несса, бросив в темноту что-то, белесо блеснувшее.

Гнусы бросились к месту падения.

– Я первый его увидел!

– Мой!

– Где же он?

Клевер и Несса поспешили углубиться в штольню.

– Ты носишь с собой зубы? – шепотом спросила Клевер.

Несса подняла руку с небольшим мешочком.

– Они напоминают мне о дяде.

Услышав, что гнусы снова спешат за ними, Несса швырнула еще один зуб далеко в боковой ствол, и гнусы отстали, бросившись на далекий звук падения. Девочки прибавили шагу.

Несса все время нервно болтала.

– Когда дядя умер, я думала, что уже никогда больше не смогу наслаждаться музыкой. Я злилась даже на птиц за то, что они поют. Но однажды я услышала их после грозы. Они промокли и устали не меньше моего, но пели так, будто без их песен солнце не взойдет. Вот так, нота за нотой, они его и поднимали. И я поняла: в этом своего рода храбрость. Продолжать петь.

– Спой, Несса, – попросила Клевер.

И Несса запела арию, слышанную ею на ступенях оперного театра. Ее сладкий как патока голос заполнил пещеру. Слов ни одна из них не понимала, но эхо подпевало, словно хор, и это придавало им смелости.

Вдруг перед ними открылся громадный грот. Клевер подняла лампу повыше, но пещера была так велика, что разглядеть потолок в полумраке не удалось.

– Это, должно быть, и есть те комнаты, которые выкопала Сюзанна, – догадалась Клевер. Величиной с большой амбар, грот был доверху забит грудами хлама.

Присмотревшись, Клевер разглядела множество маслобоек, метел, скалок и половников. Сотни предметов, целая гора кухонной утвари. В дальней стене виднелся проем. Через него они с Нессой попали в другое помещение, забитое седлами, сапогами, уздечками и плетками. Стараясь не попадать в круг света от лампы, сновали тени.

Несса бросила очередной зуб на гору упряжи, и девочки с ужасом увидели, как гнусы – шевелящаяся масса шкур и обломков – бросились за ним, покрыв собой всю гору хлама. Там были десятки тварей, много десятков.

Девочки опрометью бросились в следующую комнату, заваленную серебряными ложками, подсвечниками, вилками и ножами. Не задерживаясь, они без остановки бежали дальше. В следующем гроте были собраны стальные инструменты, плуги и ржавые вагонные оси. Дальше их ждала гора битого фарфора, фаянсовые тарелки и ночные горшки.

– Это все диковины? – спросила Несса, когда они промчались мимо умывальников и щеток.

– Нет. Не может быть!

Запах падали все усиливался, и Клевер уже знала, что найдет в следующем гроте. Он был завален трупами животных.

По большей части они были сухими и плоскими, но некоторые еще догнивали.

Нессу стошнило.

– Здесь делают гнусов, – объяснила Клевер.

Из глубины туннеля послышалась странная песня. Они стали красться на звук голоса, сердце Клевер готово было выскочить из груди.

Туннель позади них кишел гнусами, жарко веяло жадными шепотками.

– У тебя еще остались зубы? – спросила Клевер.

Несса подняла мешочек к свету. Оставалось лишь несколько штук. Когда гнусы повернули к ним свои морды, она бросила мешочек прямо в их извивающуюся массу. Шум, который подняли дерущиеся за зубы гнусы, был похож на ливень в лесу.