За стенами зала продолжался фейерверк, который начали чуть раньше намеченного. Главврач пригласил всех выйти в сад, полюбоваться этим редкостным зрелищем. После чего все разошлись по комнатам.

Наутро в столовой больные шепотом рассказывали друг другу таинственную историю, об исчезновении двух пациентов из своей комнаты. Главврач собрал срочное совещание медперсонала и охранников, обитатели учреждения были предоставлены сами себе.

Костик припозднившийся с пробуждением завтракал в числе последних, он опять оказался рядом с любителем поэзии Пушкина, старичком в халате. Он кивнул Сивухину как старинному знакомому:

– Слышали, слышали? Снова появился призрак товарища Фрейдюнгова. Нет ему покоя, бродит он по земле в поисках пациентов для своей больницы там…

Старичок красноречиво ткнул пальцем куда-то в потолок. Костик едва удержался, чтобы не покрутить пальцем у виска. Но из уважения к старости и болезни сдержался. Любитель женских халатов продолжал:

– Вчера новеньких приняли, я их на концерте не видел. Вероятно они у себя в палате были. На ужине то они были, раньше вас ушли. Вон там сидели, в углу. И больше их никто не видел. Утром пришли будить, а их нету… Вещи на месте, а их нет. Говорят у шоссе пижамы только нашли…

Костик перестал жевать. Исчезли двое, новенькие, на концерте не было… Стоп. Наверняка это Филька с приятелем… Список. У них должен был быть с собой список. Костик попытался вспомнить события вчерашнего нападения на мемориал. Михеич требовал у них список, а они сказали, что с собой нет. В одежде! Список остался в одежде. Во чтобы то ни стало нужно туда попасть.

Костик выспросил у старикана где палата исчезнувших и с деловым видом, держа в руках сою монтерскую сумку направился в тот корпус. Дверь палаты была открыта. Костик прикрыл за собой дверь, подставил на всякий случай стул, разложил на тумбочке кое-какие инструменты и начал обыск. Костик торопился, в любую минуту могли прийти и помешать его поиску. Костик заглянул в карманы брюк, вытащил красную корочку и просчитал – удостоверение корреспондента, Максим Брюсилов. С фотографии глядело молодое лицо приятеля Лоховского. Так, ну теперь он знает его фамилию. Так теперь понятно каким образом товарищ проник на охраняемую территорию. Хитер. Лоховскому такое в голову бы не пришло. Костик продолжал поиска дальше. Список был найден. Дело сделано, нужно было подумать, как теперь выбраться отсюда.

Костик направился прямиком к глав врачу. Двери флигеля были открыты. Сивухин на цыпочках прокрался к кабинету. Там шло совещание. Костику было слышно все так, как будто он находиться в самом кабинете. Главврач, срываясь на крик вещал:

– Это происки наших врагов-конкурентов. Они представились корреспондентами «Московского вестника психиатрии», попросили поближе познакомиться с нашими методиками на практики. А сами? Наверняка нарыли компромат какой-то. Точно их заслал Франкенштейн. Он давно уже подбирается к славному имени товарища Фрейдюнгова. Нам из за него паскуды долгое время не давали права назваться этим именем, и сейчас он не успокоился. Этот шарлатан от психиатрии, этот мясник Этот… Мы должны сплотиться как один, работать еще лучше, все свои силы положить на…

Сивухин постучал в дверь и просунув голову внутрь произнес:

– Я, извиняюсь, тут надо новые патроны купить и специальный провод, а то в актовом зале скоро КЗ случится. Надо бы это… в город… Я знаю где подешевле. Вы бы мне денег и машину дали… А то не ровен час пожарная инспекция и все… Закроють и штраф наложут.

Главврач сбитый столку, голова у него все еще была занята, недостойным поведением конкурентов дал добро, тем более что пожарная охрана и штраф сейчас и без них было много проблем…

Через десять минут Сивухин с деньгами, списком владельцев журнала и на машине покинул пределы учреждения, чтобы никогда не возвращаться. Но, как говорится, никогда не говори никогда…

* * *

Ну-с, что будем делать дальше, – вслух произнес Максим, рассматривая собственную физиономию в ванном зеркале, держа в руках бритвенный станок.

За его спиной показалась заспанная физиономия Филимона Аркадьевича.

– Проснулся, Рембо? – спросил Максим, обращаясь к нему.

– Филимон Аркадьевич обиженно хмыкнул:

– Максим, я бы попросил тебя…

Максим глядя в лицо Лоховскому совершенно серьезными глазами, не обращая внимания на его слова, продолжил:

– Фил, ты вчера вел себя как настоящий мужик. У меня, наверное бы духу не хватило на пистолет голыми руками. Если бы не ты, лежали бы с тобой сегодня на холодном кафеле, с бирочкой на пальце. Бр-ррр, как вспомню про вчерашнее так мороз по коже.

Филимон Аркадьевич выслушивал похвалу молча, ему было ужасно приятно. Конечно он не стал вдаваться в подробности, что бросился на бандита от страха и отчаянья, не давая себе отчета в том, что происходит. Как говориться, не важен мотив, важен сам факт. Филимон расправил плечи и походкой моряка-кругосветника, чуть вразвалочку направился на кухню разогревать завтрак. Погоня за маркой приносила все больше и больше удовольствия, за исключением некоторых моментов, конечно.

Максим принес дубликат списка: оставалось два адреса. Круг сужался. Приятели немного нервничали, тем более, что за ним по пятам двигались конкуренты. В списке было две фамилии некто Лютотовский, помощник режиссера, местного ТВ, некто некто Беленьков. Адреса Лютотовского в списках не значилось.

– Фил, у тебя как с настроением? – осторожно поинтересовался Максим.

– В смысле? – удивленно спросил Лоховский.

– Ну ты прогуляться не хочешь? В кино там сходить, в зоопарк, например. На футбол? Выходной взять на пару часиков. С женой повидаться?… Хотя нет, тебе домой нельзя, у тебя же там теща…

«Выпроваживает, избавиться хочет» – подумал Филимон, – «Да нет, не может быть. А если может? До марки рукой подать, вон он почувствовал запах денег и делиться не хочет.» От таких подозрений ему сделалось не по себе, прямо спросить у Максима он не решался, обидеть невинного человека подозрением, что может быть страшнее?

Лоховский молча собрался, взял деньги не глядя в лицо Максу, захлопнул за собой дверь.

– И это… старик, не обижайся, сам понимаешь… – крикнул ему вслед, как будто извиняясь, Максим.

Филимон кляня себя за излишнюю мягкотелость спустился на этаж ниже и устроился на широком подоконнике подъездного окна. Никуда идти не хотелось, погода на улице была не самая прогулочная. Да и сомнения, тревожащие его душу к прогулке не располагали. Так Лоховский просидел минут двадцать, раздумывая о своей жизни и о черней людской неблагодарности.

Подъездная дверь хлопнула и по лестнице дробно застучали каблучки, мимо Лоховского проскользнула молодая девушка, со спортивной сумкой за спиной. Девушка даже не взглянула в его сторону. Филимон невольно залюбовался стройной фигуркой, ему показалось что он где-то ее уже видел. Вот только где… Девушка остановилась на этаже, где располагалась квартира Макса. Она позвонила в дверь, какую именно с места Филимона Аркадьевича было не видно.