Я промолчала.

– Поэтому в суде их не примут. Прости. Но если кто-то из девушек решит выдвинуть обвинения, я буду представлять их интересы и постараюсь прижать этих типов. Причем безвозмездно. То есть деньги с них брать не стану.

– Отлично! – сказала я, прекрасно зная, что значит слово «безвозмездно».

– Супер! И… черт! Мне надо быть в суде через полчаса. Когда появятся желающие, позвони, договоримся о встрече. О’кей? Раскатаем этих парней в лепешку![138]

Кэролайн повесила трубку.

Мама с корзиной, полной белья, заглянула в спальню.

– Ну что? Она готова взяться?

– Вроде бы да. Она такая… пылкая. Даже немного пугает.

– То есть у тебя новый образец для подражания? – улыбнулась мама.

– Очень смешно!

Я бросила в нее носок.

Итак, мне предстояло найти добровольцев, готовых выдвинуть обвинения. Первым делом я написала Шеннон – в конце концов, это она меня наняла. После того как оба сообщения остались без ответа, я занервничала и решила позвонить Келси. Если кто и жаждет мести, хоть слегка и запоздалой, то это они. Сначала я написала Хоффман. Та отозвалась:

ХОФФМАН: С чего тебе верить, когда ты нас кинула?

Видимо, она до сих пор злилась из-за операции «Полный провал»[139].

МАРГО: Ты права. Можно мне извиниться? Давай к «Нику»?

ХОФФМАН: Ладно.

ХОФФМАН: Чагг тоже придет.

На следующий день, заказав фирменное блюдо «Ника» – это когда на тарелку кладут все, что есть в меню[140], и щедро заливают «вечерним» соусом[141], я извинилась перед Келси за сорванный план. Попыталась списать все на Сэмми, который своим признанием выбил меня из колеи, однако Чагг не поверила.

– Это не оправдание. Ты не можешь дать попятную только потому, что в деле замешан твой друг. Марго, так не поступают.

– Знаю. Мне правда очень жаль. Просто… я в тот момент растерялась, ясно? Сэмми в какой-то степени был моим единственным другом. – Я уронила плечи, и Келси немного потеряли запал. – Да, я согласна, это не оправдание. И его я не оправдываю. Но в чем был наш план? Мы хотели тайком испортить компьютеры и удалить сайт с сервера. Так? Но если работать втихую, то парни не получат по заслугам. Выходит, им все сойдет с рук?

Келси кивнули. Я обмакнула луковое колечко в соус и продолжила:

– Я говорила с юристом, которая специализируется на подобного рода исках. Она готова взяться за дело и очень хочет прижать этих уродов, как она их назвала. Всех, включая Сэмми. Но ей нужно, чтобы кто-то из девочек выдвинул обвинения.

Повисла долгая тишина.

– Я знаю, что прошу слишком много, – сказала я. – Юрист говорит, дело затянется надолго.

– Надолго – это на сколько? – спросила Хоффман.

– На несколько месяцев как минимум. Те, кто согласится, должны будут ездить на допросы в полицию, не говоря уж о том, чтобы давать показания в суде.

– А если никто не захочет? – уточнила Чагг.

– Тогда все. Дело закрыто. Нельзя наказать преступника, если нет пострадавших. Поэтому…

Я закинула в рот палочку жареного картофеля.

Чагг хотела спросить что-то еще, но Хоффман ее перебила.

– А, к черту все! Я готова.

– Не хочу никого заставлять, – сказала я, убедившись, что она смотрит мне в глаза. – На суде из вас вытянут всю душу. У родителей Пи-Боя немерено денег, а у Кайла отец адвокат.

– Да пропади они пропадом со своими деньгами. Мне плевать.

Чагг деликатно напомнила:

– Когда все началось, ты больше всего на свете боялась, что о тебе узнают.

– Помню. – Хоффман пожала плечами. – Только теперь от стыда осталась одна злость.

Я радостно закивала. Чагг глотнула для храбрости шипучки и сказала:

– Тогда я с вами. У меня, правда, там всего одна фотография, причем не самая позорная. Но если могу чем-то помочь, то я готова.

Прежде чем разойтись, я дала им шанс передумать. Обе Келси и бровью не повели. Они были сыты по горло и жаждали крови. Я расплатилась по счету.

Заручившись их поддержкой, я не без надежды написала в чат «Ярость».

МАРГО: Кто-нибудь хочет поговорить с адвокатом?

Я вкратце описала ситуацию. Поначалу никто не откликнулся. Чат в Ватсапе впервые на моей памяти затих, совсем как беседа по экономике (где было всего три сообщения со ссылками на учебники по теории займов). Потом написала Татьяна Альварес.

ТАТЬЯНА: Готова.

Понемногу, один за другим, посыпались ответы. Как я и думала, разные.

ДЖЕСС: Нет. Простите, девочки, я не могу.

МИШЕЛЬ: Мне надо подумать. Сразу не решишь.

ЭББИ: Я про эту адвокатшу слышала. Она крутая. Я с вами.

ТАЙРА: Спасибо, но я пас.

САРА: Ни за что. Иначе мама узнает. Слишком опасно, я не могу.

Еще несколько человек сказали, что с нами, но вскоре передумали. (Я их не виню. Речь об обычных школьницах, которые впервые в жизни столкнулись с реальным миром. Они выстояли, что само по себе нелегко.)

К концу недели набралось девять человек, готовых выдвинуть обвинения. Девушки рискнули репутацией, чтобы раз и навсегда покончить со «Шлюшками Рузвельта».

Однако Шеннон до сих пор не дала о себе знать. Она не отвечала на сообщения и звонки. Я начинала нервничать. Если она не захочет предать ситуацию огласке, то не факт, что я имею право делать это без нее.

* * *

В последнюю неделю занятий Шеннон наконец откликнулась и согласилась встретиться в «Гринбауме». Я предложила ей на выбор ячменную булочку или маффин.

– Я не голодна. Спасибо.

Со времен нашей последней встречи Шеннон стала выглядеть еще хуже. Она похудела. Под глазами залегли усталые тени. Что же будет дальше?

Я нервно съела обе булочки, вкратце обрисовывая ситуацию. Рассказала про Кэролайн, про добровольцев из чата, готовых подать заявление, и про то, что, по моему мнению, это будет лучшим выходом.