– И Бейтс – подозреваемый?

– Вряд ли. Только… это строго между нами… среди бумаг Уолла полиция обнаружила газетные вырезки. В одной речь шла о вашем деле, в другой – о деле Бейтса. Похоже, после освобождения он стал грабителем банков. Выстрелил в кассира, но, слава богу, не убил, только ранил, схватил деньги и был таков. С тех пор о нем никто не слышал. Мы хотим выяснить, чем мог заинтересовать Уолла подобный человек.

– Скорее всего он лечил Бейтса. Наверное, вы не хуже меня знаете, что у Бейтса пострадали правый локоть и кисть, – кажется, после несчастного случая в лаборатории. Может, Уолл вылечил его покалеченную руку?

– Вероятно, но почему? Нам известно, что во время налета на банк рука Бейтса была парализована. А после поднялась шумиха, описание налетчика появилось во всех газетах. Как мог тихий, законопослушный деревенский лекарь вроде старого Уолла взяться лечить преступника, ведь он наверняка знал, кто такой Бейтс? Такой человек скорее обратился бы в полицию, чем стал оперировать грабителя, чтобы тот мог безнаказанно проворачивать свои темные делишки. Разве что Бейтс по какой-то причине имел власть над Уоллом. Мы надеялись, в этом вы нам поможете. Полагаю, Бейтс в минуту откровенности рассказал вам об Уолле?

На суровом лице Гринлиза медленно проступило удивление, смешанное с отвращением. Вероломство бывшего товарища глубоко возмутило его.

– Это я рассказал ему об Уолле. Похоже, этот грязный мерзавец использовал полученные от меня сведения в своих гнусных целях, когда освободился. Если это так, в чем убеждают меня ваши слова, то я готов говорить.

Кромвель предложил Гринлизу сигарету, но тот предпочел трубку. Если бы кто-нибудь увидел их за беседой в свинарнике возле Элайзы, то решил бы, что они со знанием дела обсуждают достоинства хрюшки, а не стараются набросить петлю на шею куда более опасному и страшному животному.

– Прежде всего позвольте уточнить, что я рассказывал Бейтсу не о старом Уолле, как вы его называете. Я хорошо знал другого Уолла, молодого доктора Джона. Хотя слышал о старом Уолле от его племянника. Доктор Джон гордился дядей и много о нем говорил, когда мы подружились.

– Ясно.

– Доктор Джон Уолл прекрасный человек, лучший из всех, кого я встречал в жизни. Мысль о том, что Бейтс втянул его в свои мерзкие делишки, приводит меня в бешенство.

В подтверждение своих слов Гринлиз с жаром потыкал палкой в спину Элайзы, в ответ послышалось счастливое повизгивание и сопение, но увлеченные разговором мужчины оставили без внимания бурные восторги свиньи.

– Доктор Джон Уолл как-то связан с преступлением, за которое вас осудили, Гринлиз? Извините, что поднимаю болезненную для вас тему и обращаюсь к той части прошлого, которую вам хотелось бы забыть, но, надеюсь, вы понимаете…

– Да. Я понес наказание, отбыл заключение и расплатился за все сполна. Прошедшие годы – достаточно долгий срок, чтобы забыть пережитое горе. Теперь меня волнует настоящее. Но если кто-то причинил зло доктору Джону Уоллу, то я на стороне тех, кто призовет негодяя к ответу.

– Вот это другой разговор. Мне хотелось бы знать, как вы познакомились с доктором Уоллом.

Гринлиз поднял голову и посмотрел Кромвелю в лицо:

– То, что я скажу вам, не должно получить огласки. Теперь это дело прошлое, я не переживу, если доктор Уолл пострадает по моей вине.

– Уверяю вас: сказанное вами будет использовано осторожно. Больше я не могу обещать. Вы должны помнить: мы расследуем убийство.

– Ладно. Много лет назад я убил человека за то, как он обошелся с моей сестрой. Он был женат, хотя сестра об этом не знала. Когда она сообщила ему, что ждет ребенка, подлец сбежал, оставив ее одну выпутываться. В то время мы с сестрой жили вместе, можете представить, что я почувствовал. Я везде искал эту крысу, но мерзавец где-то затаился. Потом втайне от меня какая-то пожилая женщина по соседству уговорила мою сестру избавиться от ребенка – согласиться на нелегальную операцию. Ее сделал местный молодой врач, опустившийся из-за пьянства. Когда вечером я пришел с работы, сестра умирала. Вскоре явился тот врач. Он перепугался до смерти, и недаром. Если бы сестра умерла, его отправили бы в тюрьму. Я едва сдерживался, чтобы не наброситься на него… В общем, я схватил его и заявил, что не ручаюсь за себя, если моя сестра не поправится. Он не решился позвать другого врача и посоветоваться с ним, поскольку нарушил закон.

Кромвель сочувственно вздохнул и протянул своему собеседнику сигарету.

– «К черту тебя с твоей трусостью, к черту твое будущее и твою треклятую шкуру! – крикнул я ему, – продолжил Гринлиз, закурив. – Я иду к ближайшему доктору, хочешь ты того или нет». Я оттолкнул его и выбежал из дома. Человек, которого я привел, – доктор Джон Уолл. Слава богу, он временно заменял другого врача и оказался поблизости. Он сразу взял дело в свои руки. Вернул мою сестру к жизни и не сказал ни слова о случившемся. Получилось, что он покрыл и другого врача тоже, а это неправильно. Полгода спустя несчастная девочка покончила с собой. Она так и не смогла пережить горе и стыд. Вскоре после этого я встретил того молодчика, что погубил ее, дальнейшее вам известно. Но доктор Уолл спас мою сестру, он единственный поступил достойно в той мерзкой истории, я многим ему обязан и никогда этого не забуду. Теперь он большой человек, как я понимаю. Так и должно быть.

– Вы рассказали все это Бейтсу? – спросил Кромвель.

– Да. Знаете, за решеткой чувствуешь себя одиноко. Снова и снова перебираешь в памяти свои горести, но вместе с горестями вспоминаются и добрые людские поступки. В тюрьме достаточно времени, чтобы подумать о них, если есть к этому склонность. В Дартмуре я часто вспоминал доктора Уолла.

– Что ж, я очень признателен вам за помощь, Гринлиз. Не беспокойтесь насчет последствий: я не обману ваше доверие. И позабочусь, чтобы доктор Уолл никоим образом не пострадал. А теперь позвольте пожелать вам удачи. Надеюсь, вы многого добьетесь на своей земле, а Элайза в следующий раз принесет небывалый приплод.

Мужчины пожали друг другу руки и расстались.

Не теряя ни минуты, Кромвель вернулся в «Королевский дуб», составил отчет и отослал Литтлджону в Столден. Затем привел себя в порядок и отправился искать хозяйку гостиницы, поскольку сержант не только проголодался, но незаметно для себя самого влюбился. Желание снова увидеть миссис Айртон подгоняло его сильнее, чем голод и жажда.

Свежую информацию Литтлджон получил в своем номере гостиницы на следующий день после поездки Кромвеля в Труро. Прежде всего, конечно, пришел снабженный сопроводительными комментариями отчет сержанта о допросе Гринлиза, вдобавок из Скотленд-Ярда прислали новую порцию фактов и цифр.