Аркаша Тарханов перевел взгляд на Ангела.

— Но-но! — строго протянул смотрящий. — Это не одно и то же.

На губах телохранителей при этих словах обозначилось нечто вроде улыбок.

— Сам ты что обо всем этом думаешь? — спросил Тархан.

Ангел нахмурился:

— Меня просто по-серьезному предупредили, дескать, а не пора ли тебе складывать чемоданы и возвращаться в Москву? Как ты думаешь, кто это может быть?

— Понятия не имею. Я и так уже чуть ли не носом землю рою, а о них все равно никто ничего не знает. Что ты намерен делать? — поинтересовался Тархан.

— Сегодня уезжаю, — коротко бросил Владимир.

— Что, испугался? — удивленно вскинул брови Аркаша. — На тебя это не похоже.

— Так складываются дела, — пожал плечами Ангел.

— Ты едешь один? — Тархан многозначительно перевел взгляд на Зину и, к своему удивлению, заметил, что лицо женщины настолько безмятежно, как будто она не пережила всего несколько минут назад унизительного изнасилования.

— Зина поедет со мной, — сообщил Ангел, поворачиваясь к любовнице.

Совсем небольшая заминка, может быть, какие-то сотые доли секунды, но этого было вполне достаточно, чтобы понять, какой раздрай творится в его душе.

— Хорошо, я согласна. Куда я теперь без тебя? — искренне пролепетала женщина.

— Вот и порядок, — хлопнул Ангел себя ладонями по коленям и сразу же поднялся.

— Когда тебя ждать? — поинтересовался Тархан.

— Дня через три. Никак не раньше! — откликнулся Ангел.

— Тогда мы уходим, — сообщил смотрящий. Один из телохранителей-молчунов распахнул дверь и шагнул на лестничную площадку.

В подъезде по-прежнему не было ни души, и Тархан вместе со своей охраной, ничего не опасаясь, быстро вышли из дома, уселись в машину и укатили по своим делам.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ангел у Зины, когда они остались наедине. Ее улыбка получилась кривой:

— Ничего… Как-нибудь справлюсь.

— Бери самое необходимое, и уходим! Я подожду тебя на улице, — с этими словами Ангел выскочил в коридор.

Зинаида вышла через минуту и, громко стуча каблуками, стала спускаться вниз. У выхода из подъезда они столкнулись с двумя молодыми людьми.

С первого взгляда можно было понять их принадлежность к правоохранительным органам. Первый, тот, что был немного постарше, слегка приостановился и уверенно посмотрел на Ангела.

— Вы случайно не подскажете, где живет Владимир Константинович Дмитриев? — тон его был вполне деликатным, но в нем ощущалась некая стальная струна.

Услышав собственную фамилию, Ангел ничем не выдал беспокойства, виновато пожав плечами, ответил:

— Ничем не могу помочь.

Судя по алчным глазам оперативника, он готов был зажарить Ангела до хрустящей корочки, чтобы потом вкусно полакомиться. По собственному жизненному опыту Ангел знал, что от таких энергичных типов всегда следует ждать неприятностей. И не ошибся!

— Я следователь прокуратуры по особо важным делам Серов Игнат Александрович, — он раскрыл перед лицом Ангела документы. — Вы не могли бы показать свои документы?

Ангел нехотя достал из кармана паспорт и удостоверение и протянул их следаку. Оперативник продержал их достаточно долго, однако Ангела это нисколько не волновало. Для такого случая он выправил себе очень приличные документы сотрудника ФСБ на имя Модеста Петровича Григорьева, и даже самый рьяный опер от магического сочетания этих букв принимал надлежащую стойку.

Изучив внимательно документы, человек в штатском вернул их и негромко произнес:

— Извините. — По его лицу было видно, что он очень разочарован, но старается не подавать вида. Однако раскаяния в его голосе тоже не чувствовалось.

— У каждого своя работа, — великодушно согласился Ангел, бережно пряча солидную корочку. — На лбу ведь не написано, что ты за человек.

— Тоже верно, — согласился опер.

По этикету следовало переброситься двумя-тремя ничего не значащими фразами. Еще пара взаимных улыбок, и можно считать неловкость исчерпанной.

— А зачем он вам нужен? — придав голосу сочувствие, спросил Ангел.

— Может быть, я могу помочь вам? Я ведь все-таки живу в этом доме.

По лицу опера промелькнуло едва заметное сомнение.

— Собственно, ничего серьезного. Машину, зарегистрированную на его имя, видели в мастерской с пулевыми отверстиями на стекле. Хотелось бы, чтобы он внес кое-какую ясность.

— Понятно, — удовлетворенно кивнул Ангел. И, протянув оперу руку, проговорил:

— Желаю успеха. Ну что, дорогая, пойдем, — повернулся он к Зинаиде, застывшей в дверях с напряженным лицом. — Нас уже Павел Петрович дожидается. — И Ангел, приобняв Зинаиду за плечи, повел ее к машине.

КОМПРОМАТ НА ПАПУ РИМСКОГО

Приехав в Москву, Ангел сразу встретился с Нестеренко, который, коротко расспросив его о питерских делах, вручил ему ксиву от Варяга. В маляве Варяг просил очень внимательно присмотреться к питерским, традиционно не признающим воровской короны. Таких в городе за последний год расплодилось, словно грибов после дождя. Доморощенные «авторитеты» вершили суд, исходя из собственного интереса, что приводило к еще большему раздору с законными. Эти бандиты напоминали мифологического героя, засеивающего поле драконьими зубами, полагая, что в ближайшем будущем пробившиеся ростки сумеют принести щедрый урожай в виде молодежи, попирающей всякие авторитеты. А если так оно и случится, то следующее поколение беспредельщиков повытеснит воров в законе с территорий, которые традиционно попадали под их влияние.

Действовали беспредельщики жестоко, с такими эпизодами устрашения, в которых мелькали и расчлененные тела, и отрубленные головы, присылаемые в обыкновенных посылочных ящиках родственникам убитых. Бессмысленные зверства всегда вызывают недоумение и вполне оправданное чувство брезгливости к тем, кто на них отважился. Подобных людей остерегаются все, они просто не вписываются ни в одну из существующих систем и, следовательно, изначально обречены на саморазрушение. Воровская среда, как и всякий живой организм, способна к самоочищению и без колебаний и жалости расправляется со всякой бациллой, проникающей в его тело. Беспредельщики не понимали, что расстраивали отлаженный механизм, отпугивали с рынков «купцов» и привлекали к себе внимание карающих органов. А это потери! Следовательно, завтра братва на зоне, будет сидеть на подсосе, не получив грева, кому-то может не хватить на хорошего адвоката, и какой-то малец не получит пенсию за сгинувшего в лагерях отца.

Лидером питерских мелких бандитов был Паленый, в миру Григорий Любимов. Интерес Варяга к нему был особенным. Владислав понимал, что если Паленого не остановить сегодня, то уже завтра он шагнет за пределы области и захочет потеснить законных уже по всей России. Любимов готов к ссорам, которые в милицейских сводках обычно фигурируют как уличные перестрелки. Для ведения подобных операций у Паленого имелось все: наглость, повышенное честолюбие, перспективная задиристая молодежь и горы припрятанного оружия. Как же это скажется на законных? Нетрудно предположить: неудовольствие западных коллег за сомнительный рынок — раз; потеря былого авторитета — два; и, как следствие — усиление в ключевых городах власти беспредельщиков — три!