– Не-а, кровь мы легко убираем, – радостно заверила девушка. – У вас тут химия какая-то была.

– Нет, кровь, – заупрямилась я.

– Ну, может, сверху кровь. Она отчистилась. А под ней еще и краска какая-то, – объяснила девушка.

– Краска?

– Угу.

Да, свинка я морская.

Получается, сначала в какую-то краску вляпалась, а потом еще и в лужу депутатской крови. Надо ж умудриться! Но ничего. Больше со мной такого не случится. Я начала новую жизнь!

– Если вам так дороги эти джинсы, просто забрызгайте вторую штанину, и будете дальше в них ходить. Типа, так задумано, – посоветовала барышня.

??

– Есть краска специальная, для ткани. И будет нормально. Я ж понимаю – любимые джинсы…

…На сверкающем «лендкрузере» предпринимательницы мы пилили двести километров в Екатеринбург. Нет, в нашем городе парни тоже умели исполнять стриптиз. Благодаря азарту, с которым Нонна впитывала жизнь, мы не один раз имели возможность в этом убедиться… Но именно в Екатеринбурге проводила улетную вечеринку давняя знакомая Нонны – Ольга. В преддверии первого в ее жизни бракосочетания сорокадвухлетняя дама, тоже бизнес-леди, закатывала грандиозное party, прощаясь с нежным девичеством и свободой.

Мы летели по шоссе. Мощный автомобиль радостно рассекал бампером воздух – он наконец-то вырвался из плена городских пробок, где ему столько раз приходилось испытывать унизительную пытку движением со скоростью пять км/ч. В багажнике лежали сумки с вечерними платьями, туфлями и пижамами, а также огромная плоская коробка с подарком для невесты.

– А что ты ей купила?

– Там картина какая-то. Ромочка выбирал, не я. Ренуар или Гоген какой-нибудь, наверное.

– Репродукция, что ли?

– Смеешься? Подлинник!

– Нонна, ты совсем крейзи? Ты знаешь, сколько стоит подлинный Ренуар или Гоген?

– Да уж, когда эта дамочка в картинной галерее назвала цену, я долго искала на полу свою челюсть. Но что ж поделаешь! Пришлось заплатить.

– Нонна, в нашей картинной галерее тебе не могли продать Гогена!

– Ты думаешь? А я почему-то уверена, что у нас могут продать чего угодно!

– Но это будет не Гоген.

– Да ради бога! Не важно, кто там. Наверняка что-то стоящее, ведь выбирал Роман. А он разбирается в живописи.

– В чем он только не разбирается, – вздохнула я. – Но лучше всего – в покере.

– Молчи, Юля, молчи! Не надо. Пока все в порядке и Роман не играет, не будем говорить об этом!

– Не будем, – согласилась я. – А почему мы не взяли с собой Романа?

– Юля, проснись! Нас пригласили на девичник! Из мужчин там будут только топлес-официанты и стриптизеры!

– Отлично, – промурлыкала я. – А то к моменту возвращения Никиты я вовсе забуду, как выглядит голый мужчина.

– Сегодня ночью налюбуешься вволю, – пообещала Нонна.

Мы переглянулись, плотоядно улыбаясь.

Развратницы!

– Нет, неужели он так и сказал – жирная уродина?! – вдруг вспомнила подруга.

Я моментально сникла, загрустила. Говорить о Воскресенском не хотелось. Думать о грядущих несчастьях, им для меня запланированных, тоже. Сочиняя ночью статью, я пыталась настроиться на позитивную волну, рисовала, как изменится вскоре моя жизнь, станет более упорядоченной и правильной… Однако не могла забыть об угрозах депутата.

– Ну и скотина! – вмиг завелась Нонна. – Это ж надо! Тебя, малютку, симпатяжку, тростиночку, обозвать жирной уродиной!

– Еще и в бордель пообещал сдать, – оскорбленно напомнила я. – А в бордель почему-то совсем не хочется.

– Вот урод!

– Нонна, ты и вправду считаешь меня тростиночкой и симпатяжкой?

– Конечно!

– Спасибо, Нонночка, спасибо! – в безумном восторге поблагодарила я.

– Ну ничего! Мы Воскресенскому мандатный список подпортим! Хромать будет на обе ноги, – загадочно пообещала Нонна.

– А вдруг он просто меня убьет?

– Да ну!

– Он так бушевал в гостинице! Орал как ненормальный. Не думала, что он настолько отвратителен. А прикидывался душкой. Он даже понравился мне тогда, на даче. Милый, невысокомерный. Предупредительный… И вот я увидела его настоящее лицо!

– А ты-то переживала из-за него, ночей не спала! Все думала – жив ли, умер ли, закопали или в доме гнить оставили? Да лучше б сгнил! – безжалостно отрезала Нонна.

Нет, вообще-то она добрая.

Просто за меня переживает.

– Зря ты, красавица, эмоции тратила на подлюгу, зря нервы расходовала. А с кейсом сколько возни было! Нет, Юля… Больше в такие дела не впутывайся.

– Не буду, – послушно согласилась я. – Сама не хочу.

Мы заселились в фешенебельный отель в центре города. В холле гостиницы струилась за стеклянными перегородками вода, под ногами в прозрачном полуаквариуме метались серебристо-розовые рыбки, неспешно скользили микроакулы, волновались водоросли. Униформа швейцара напоминала морской синий с золотом китель, стойка администратора была украшена огромным деревянным штурвалом… Наш номер был забронирован и оплачен счастливой невестой. В предвкушении кардинальных перемен в своей судьбе коммерсантка Ольга не считала денег. Разнузданная вечеринка должна была состояться в ночном клубе, расположенном в цоколе гостиницы.

Я достала из сумки ярко-фиолетовое платье – так и не вернула наряд соседке после симфонического концерта. И оно снова пригодилось.

– Купи его у Евы, – сказала Нонна. – Оно тебе очень идет…

Начались сборы. Я наивно полагала, что сейчас мы с бизнес-леди, словно девочки-пэтэушницы перед дискотекой, поможем друг другу сделать макияж. Однако сегодня нас ждала судьба голливудских кинозвезд: в номер отеля вторглась колоритная девица, вся в африканских косах и с чемоданом косметики в руках. Как выяснилось, Нонна вызвала визажистку по телефону. Всего каких-то полтора часа мучений, и я уже любовалась собой в зеркале. Отражение было совершенно незнакомым, но это не важно. Главное – при каждом взмахе моих фальшивых ресниц над городом закручивался циклон, и ветер рвал из земли фонарные столбы. Ноннин макияж был не менее выразителен. После того как стилистка удалилась, я в ванной комнате украдкой подправила картину, сковырнув с лица пару килограммов штукатурки.

– Теперь мы выглядим как настоящие леди, – самодовольно заявила Нонна.

Зеленые блестящие тени на ее веках стрелами уползали к вискам и гармонировали с цветом платья – сверкающего, чешуйчатого. Плотное и эластичное, оно ловко подчеркивало излишества Нонниной фигуры, обрисовывало все складки, приобретенные подругой благодаря непосильному и самоотверженному труду в ресторанах нашего города. На шею прелестница повесила по крайней мере килограмм украшений. Они загадочно мерцали и переливались, как сокровища затонувшего корабля.