быть начеку со своими тараканами, но всё же. Она снова заметила на лице Бегемота одобрительную улыбку, и ей страшно захотелось его чем-нибудь стукнуть.

Тут принесли их заказ. Вика с Киром увлеклись обсуждением каких-то своих переживаний и, пользуясь минутной паузой в разговоре, Дана отломила вилкой кусочек горячего штруделя со стремительно таявшим мороженым и положила его в рот, осторожно сделав большой глоток хереса.

На мгновение она зажмурилась, и все окружающие её звуки померкли. Боже! Это просто невыносимо, волшебно, божественно! Сочетание вкусов на языке и в носоглотке заполнило всё пространство. Всё её тело, каждая клеточка стала вкусовым рецептором, воспринимавшим и растворяющимся в этом тающем во рту наслаждении. Ей казалось, что она сама растворяется, сама становится этим наслаждением, этим почти мучительным секундным кайфом, растянувшимся в бесконечность…

Она мотнула головой и шумно вздохнула. Открыв влажные глаза, она снова наткнулась на испытующе-заинтересованный фиалковый взгляд Леонида. Да чтоб его! Опять смотрит!

– У тебя было? – понимающе спросил он, сложив домиком густые брови.

Тотчас же послышался звон и хруст: услышав слова друга, Кир, который как раз накладывал в свой бокал принесённый к Драмбуи лёд, уронил в него и лёд, и щипцы.

– Ээээээ, – проскрипел он, – ребят, мы вам не мешаем?

– Не переживай, – Вика махнула рукой, прицеливаясь к Захеру, чья порция оказалась не такой большой, как она опасалась, – у Даны, видимо от хереса гастрономический оргазм.

Бегемот кивнул и с ухмылкой протянул ей салфетку.

– У меня что, слюни текли? – осведомилась Дана, не в силах стереть с лица глупую улыбку удовольствия. Она взяла салфетку и приложила к губам.

– Почти. Давно я такого не наблюдал. Ты поосторожнее с этими…. Как их…

– Гастрономическими оргазмами, – хихикнув, подсказала Вика.

– Ой, отстань, – отмахнулась она, – У меня тут мороженое тает. Расскажи лучше, зачем тебе провоцировать людей. Ну, для остальной нашей аудитории. Что за комплексы?

И снова Кир картинно сложил пальцы рук и в ожидании сжал губы. Леонид, откинувшись на своем диване, поболтал виски в бокале.

– Дело в том, что ты права. В душе я – патологоанатом. Люблю вскрывать людей и смотреть, что там у них внутри. Поскольку у хирурга нечасто появляется возможность посмотреть именно там, где хочется, то приходится потрошить людей иным способом.

За столом теперь повисло немного напряжённое молчание. Каждый думал о чём-то своём, что отозвалось на произнесённые слова. Только Дана, проглотив очередной кусочек вкусного штруделя, задумчиво произнесла:

– Как я угадала….

– Очень и очень точно, – отозвался он, глядя ей прямо в глаза. От этого взгляда почему-то в горле запершило, а в груди запекло.

Пришлось кашлянуть и в ответ на это, теперь уже недвусмысленное и весьма лестное замечание, она качнула головой с выражением «ну а шо ви себе думали?» и улыбкой ответила на восхищённый взгляд Вики.

– И поскольку ни один патологоанатом не сможет похвастаться, что при вскрытии хоть раз видел у кого-нибудь идеально чистый и абсолютно здоровый организм, у меня также есть мечта.

– Ты ищешь абсолютно чистое сердце, – догадалась Вика.

– Верно. Искреннее любящее сердце, здоровый разум, чистую душу.

– Одним словом – маньяк, – веско заключила Дана. Сделав очередной глоток хереса, она не удержалась и снова закрыла глаза.

Теперь от души расхохотался Кир.

– Ты, кстати, так не радуйся, – между прочим сказала ему Дана, чувствуя приятное головокружение и разливающееся по телу тепло, – мы по тебе весьма поверхностно прошлись. Возможно, что ты скрываешь в себе что-то страшное.

Она не заметила, что повторяет слова Вики. Её обволакивало приятно убаюкивающее тепло и стало так уютно на этом диванчике.

Кир поднял вверх руки.

– Я весь ваш. Делайте со мной, что хотите.

Боже, как хорошо!

Вика изогнула бровь и усмехнулась.

– И каковы предварительные результаты твоих поисков? – спросила она у Бегемота.

– Пока весьма неутешительные. Я понимаю, что самые чистые души скрываются за маской сплетен и даже некоторой грубости, но и как следует покопавшись, до сих пор не находил для себя ничего отрадного. Всё тлен.

– Как печально, – протянула Вика.

– Звучит так, будто ты питаешься энергией чистых душ, – усмехнулась Дана.

– Если бы было так, я давно бы умер от истощения, поверь мне.

– Может ты не там ищешь? – предположил Кир, включаясь в весьма странную для себя беседу.

– Возможно, но боюсь, проблема не только в этом. Я не раз сталкивался с людьми, сильными духом или с людьми искренними и чистосердечными. Мне также знакомы случаи встреч с бескорыстно любящими сердцами. Но никогда, за те тысячелетия, что я скитаюсь по свету, я не встречал полного набора.

– Это же утопия. Достигнуть такого мало у кого хватит сил, – пробормотала Дана, погружаясь в какое-то сладостное оцепенение. Затем её охватил знакомый трепет расслабления и сытой неги. Под сдержанный шум голосов, продолжавших обсуждать вопрос, поднятый Леонидом, сладкая истома объяла её тело. И вот это было уже ощущение тепла и безопасности. Она сидела у яркого костра, завернутая в тёплое одеяло и жмурилась от удовольствия, глядя на сполохи весёлого пламени и слушая треск поленьев. Поверх костра она видела лениво накатывающие на берег морские волны. Ещё выше, в поднебесье, мерцали яркие звёздочки и алела огромная луна. Но это там, далеко, а прямо здесь её обнимали сильные руки того, кого она обожала. Они держали её крепко и надёжно, убаюкивали и ласкали одновременно. Абсолютное волшебство момента не отпускало. Снова обрывки воспоминаний… Но откуда и зачем? Она медленно разомкнула смежившиеся веки и снова взглянула поверх костра на лунный брег. Но вместо звезд на неё внимательно смотрели серые глаза. Так внимательно, что постепенно выводили её из сладкого забытья. Что-то роднило её с этими глазами, какая-то общая тайна. Нет, это не было нечто постыдное или запретное, но у них была тайна, и этот секрет горячил кровь, будоражил разум и жаркой волной обдавал всё тело… Наваждение?

Что-то металлическое и холодное прикоснулось к её руке. Дана дёрнулась так сильно, что опрокинула свой пустой бокал из-под хереса. Вика тоже подпрыгнула от неожиданности, а Бегемот довольно рассмеялся и откинулся на своём диванчике. Глаза его сияли мальчишеским удовольствием. Заметив, что Дана ушла глубоко в себя, он легонько прикоснулся тупым концом десертного ножа к её оголённой руке, чем вызвал такое резкое пробуждение.

Дана, недовольно хмурясь, будто её только что пробудили от глубокого сна и вывели на яркий свет, посмотрела на него.

– Что за шалости?

– Да ты просто заснула, – посмеивался тот, – решил тебя разбудить.

– Вовсе не заснула, – возразила она, – просто задумалась.

Она провела рукой по лицу. Неужели я правда заснула? Это было больше