в пешее эротическое путешествие в старинный бельгийский городок, находящийся примерно в тридцати километрах юго-западнее Льежа[79]. Следователь меня не понял и только хлопал глазами в недоумении. При чём тут Бельгия и город Льеж? Ну да если захочет, то по карте посмотрит, куда именно я его послал.

Кстати, городок очень даже неплохой. Я, как истинный русский, в своё время не мог упустить возможность побывать в нём, благо соревнования по воздушной акробатике проходили неподалёку. Лично мне там понравилось. Симпатичный городок со множеством достопримечательностей.

Если честно, то я ожидал, что будут бить или оказывать какое-либо физическое воздействие. Однако ничего этого не произошло. Да и допросов больше никаких не было. Складывалось впечатление, что где-то там просто не знали, что со мной делать.

Ещё несколько бесконечно тянущихся дней, и состоялось заседание военного трибунала. Всё прошло вполне ожидаемо. Трибунал заседал недолго и вынес приговор: меня признали виновным по статье 139 УК РСФСР (убийство по неосторожности) и приговорили к принудительным работам на один год. Но, учитывая мои воинские заслуги, меня временно лишили воинского звания, изъяли все награды и направили в отдельную штрафную штурмовую эскадрилью Сталинградского фронта.

Странно только, что в штурмовую, а не в истребительную. Но права качать я не стал. Тут, как говорится, раз доктор сказал, в морг, значит, в морг. Повоюем в штурмовиках. Вот только ни слова не было сказано о том, на какой срок меня туда отправляют. Насколько я знал, в ту же пехоту штрафников отправляли на срок не более трёх месяцев. Ну да на месте разберусь.

Глава 16

Штрафник

– Становись! Смирно! Слушать сюда! Я представитель особого отдела восьмой воздушной армии Сталинградского фронта капитан госбезопасности Голец.

Конец октября в этих местах, конечно, не то что гденибудь на Севере, но тоже не балует особым теплом, особенно если ты стоишь в строю, а очень даже свежий ветер пытается залезть тебе под куцую шинель.

Да уж. Как говорится, сходил за хлебушком. Это вам не двадцать первый век с его адвокатскими конторами в каждой подворотне и судебной тягомотиной, тянущейся по несколько лет. Тут пролетарский суд, суровый, но справедливый, работает быстро, а уж военный трибунал и подавно.

Таких горемык, как я, набралось общим числом пять душ: два лётчика и трое технарей. С нами сопровождающий от НКВД в звании лейтенанта. Ехали мы от Москвы до безымянного полустанка в волжской степи почти четверо суток. М-да, в своё время я от столицы до Волгограда на поезде доезжал в худшем случае за сутки, это если с остановками чуть ли не у каждого столба. Хорошо хоть ехали с некоторым комфортом.

Нашему сопровождающему, судя по всему, дали приказ доставить нас до определённого пункта, и крутись при этом как хочешь. Вот он и крутился. Договорился, пользуясь своими полномочиями, чтобы нас посадили в вагон, в котором на фронт везли тюки с сеном. С одной стороны, хорошо, что относительно мягко, а с другой – нельзя было пользоваться огнём в любом виде: то есть ни покурить, ни воду вскипятить. И если от запрета первого я, как некурящий, не страдал, то вот второе очень огорчило. Питаться всухомятку как-то не очень хотелось.

А ещё я сильно переживал за своих девчонок и мысленно ругал себя за свою несдержанность. Надеюсь, то, что произошло со мной, на них не отразится, да и ребята из эскадрильи не дадут им пропасть. Хуже всего было то, что я так и не успел оформить на Свету свой денежный аттестат. Правда, не знаю, остался бы он действительным в связи с моей судимостью и отправкой в штрафную эскадрилью.

Похоже, сено на фронте было не самым необходимым грузом, поэтому мы подолгу стояли на станциях и полустанках, пропуская идущие к фронту эшелоны с техникой и личным составом и встречные санитарные поезда. Несколько раз наш вагон перецепляли к другим составам, но на скорости передвижения это никак не отразилось.

Зато появилась возможность разжиться на станциях кипятком, а пару раз и полноценным горячим обедом. Наш сопровождающий не строил из себя крутого начальника, а брал одного из штрафников-техников и с ним отправлялся на поиски «чего бы пожевать». Сам он также питался вместе с нами. Единственное, он просил нас не выходить из вагона. Да и куда мы пойдём, если все наши сопроводительные документы находятся у него в планшете, с которым он ни на секунду не расстаётся? Нам без документов дорога лишь до ближайшего патруля, а после опознания как штрафников – до ближайшей стенки.

Ну а на остановках лейтенант выводил из вагона страждущих, чтобы они могли всласть покурить, а заодно освободить от содержимого дальнего предка биотуалетов будущего, именуемого здесь неблагозвучным словом «параша».

Пока ехали до места назначения, успели перезнакомиться друг с другом. Ха, все как один раздолбай на раздолбае. Один техник, находясь в карауле, решил от скуки развлечься стрельбой по воробьям и пальнул из винтовки по пролетающему мимо птаху. Птичке-то ничего, а вот находящийся далее на линии огня склад авиабомб взлетел на воздух. И хорошо ещё никто не пострадал, да и боеприпасов на складе было немного, но для трибунала этого вполне хватило. От расстрела спасло лишь то, что спец он был, что называется, от бога и мог буквально оживить любой мотор.

Ещё один техник поленился профильтровать моторное масло, и в итоге у бомбардировщика вскоре после взлёта заклинило один из двигателей. Боевое задание было сорвано, а дальше трибунал и наша тёплая компания.

Третьим оказался оружейник, который позабыл заправить снарядную ленту в авиапушку. Я могу только представить, какими словами крыл его лётчик, оказавшийся в самой гуще воздушного боя на практически безоружном истребителе. Как рассказывал сам виновник, сразу после приземления пилот выскочил из кабины и полчаса гонялся за ним по взлётному полю, паля из пистолета. Повезло, что мимо.

Мой коллега оказался лётчиком-штурмовиком. Капитан Котик. Фамилия у него такая. Отмечали чей-то день рождения, а тут команда на вылет. Ну, он, в дупель пьяный, мало того что на взлёт решил идти поперёк полосы, так ещё и въехал шасси своего «ильюшина» в канаву. В итоге шасси и винт в щепки, штурмовик выбыл из строя, а любителя застолий взяли под белы рученьки и отправили в штрафники.

Представился и я. Услышав мою фамилию, все на мгновение застыли, а Котик, подобрав упавшую челюсть, лишь смог произнести:

– Да ну нах…

Как я уже говорил, благодаря пропаганде, обо мне знали, наверное, все