не давал. Куда направили, там и буду воевать. А смогу ли… Есть мнение, что советский лётчик может летать на всём, что летает, а в некоторых случаях и на том, что летать в принципе не может. Так что не боись, гражданин начальник, смогу.

В блиндаже раздались сдержанные смешки.

– Ты вот что, Илья, давай, когда без лишних ушей, без этих вот «граждан». По имени-отчеству, если уж на то пошло. Ты как, Яков Андреевич, не будешь возражать?

Особист лишь молча махнул рукой.

Так началась моя служба в штрафной штурмовой эскадрилье. Самолёт мне выделили одноместный. Впрочем, половина машин были такими. На остальных кустарным способом оборудовали место для стрелка – кабину смерти. Брони здесь не было от слова «вообще», и стрелки гибли очень часто. Штурмовик при первом взгляде производил неизгладимое впечатление: весь в заплатках и пятнах от свежей краски.

Забравшись в кабину, я осмотрелся. Разница с тем «ильюшиным», на котором я летал в двадцать первом веке, всё же есть. Да и сама кабина, на мой взгляд, немного потеснее. Или мне это только кажется. Пошевелил педалями, ручкой управления, пробежался глазами по приборам. Буду надеяться, что ты меня не подведёшь. Я любовно похлопал по верху приборной панели. Не подведи меня, нам с тобой летать долго.

Объяснили мне, почему срок нахождения в штрафной эскадрилье не указан. Отчисление из её состава происходит лишь по представлению командира дивизии, к которой она приписана, на основании количества и качества выполненных боевых вылетов, ну, или вследствие естественной, так сказать, убыли.

Потери среди штурмовиков вообще были большие, что уж говорить о штурмовиках-штрафниках, которых чаще других отправляли на боевые задания без истребительного прикрытия. Из двенадцати машин эскадрильи лишь три остались от прежней матчасти, остальные девять были переданы из других полков взамен выбывших. Понятно, что новые штурмовики шли в строевые части, а нам доставались уже побитые жизнью и противником машины.

Первый вылет на боевое задание состоялся уже на следующее утро. Предстояло нанести удар по зенитным батареям, прикрывающим обнаруженный разведкой склад. Следом за нами идёт строевой штурмовой полк, который и будет уничтожать сам склад, а мы расчищаем для них путь. Ну да, нас командованию не особо и жалко.

Получил карту, изучил маршрут. Я теперь левый ведомый четвёртого звена. Штурмовики здесь летают тройками. Командир звена – бывший старший лейтенант Роман Яковенко. Здесь оказался за трусость. При пересечении линии фронта попал под сильный зенитный огонь и не нашёл ничего лучшего, как вернуться на свой аэродром с неизрасходованным боекомплектом. Как только не побоялся садиться с подвешенными бомбами. От расстрела спас командир полка, походатайствовавший перед трибуналом о направлении в штрафники. Когда вчера меня ему представляли, он вдруг вытянулся по стойке смирно и первым вскинул ладонь к виску. Молча. Как нам уже было сказано, товарищей здесь нет.

Занимаю своё место в кабине и жду команды на взлёт. Двигатель «ила» уже прогрет и мерно молотит на холостых оборотах. Вот со стороны штаба в воздух взлетела зелёная ракета. Прибавляю газ и выруливаю вслед за ведущим на полосу. Мы взлетаем первыми. Это хорошо. Будет несколько лишних минут, чтобы хоть прочувствовать машину, пока кружимся чуть в стороне от аэродрома, ожидая взлёта остальных штурмовиков.

Ну что сказать, утюг – он и есть утюг, хоть и с крыльями. Особенно для меня, истребителя. Обзор из кабины тоже, как говорится, не айс, особенно назад: там его попросту нет. Радовало вооружение. Две 23-миллиметровые пушки ВЯ, две 20-миллиметровые пушки ШВАК и два 7,62-миллиме-тровых пулемёта, восемь ракет РС-82 или РС-132. Плюс до шестисот килограммов авиабомб. Правда, больше четырёхсот килограммов брали очень редко. Вот и сейчас под брюхом моего штурмовика шесть бомб ФАБ-50. Опыт бомбометания у меня хоть и небольшой, но имеется, так что, надеюсь, справлюсь.

Наше звено заходит на цель первым. Мы должны по максимуму вызвать на себя огонь зениток. Соседний полк пытался нанести удар по этим складам, но понёс большие потери, а задачу так и не выполнил. И вот тогда командование решило бросить туда штрафников, то есть нас. Обещали дать в прикрытие истребители, но это неточно.

Линию фронта пересекли на малой высоте на предельной скорости. Почему-то не удивило, что идём одни, без истребителей. Перед целью набрали тысячу метров – блин, как же долго он взбирается на такую высоту. Навстречу потянулись трассеры немецких скорострельных зениток. И было их просто до одури много.

– Ольха-два, атакуй зенитную батарею, ориентир четыре! Ольха-три, твои зенитки левее ориентира шесть! Я по центру! Работаем! – раздаёт указания ведущий.

Ольха-2 – это я. Высматриваю назначенную мне цель. Вот они, родимые, лупят в белый свет как в копеечку. Хотя почему в белый свет? Лупят они по мне, и довольно активно. Надо эту их активность поубавить. Доворачиваю нос в сторону фрицев и выпускаю два РС. Две дымные стрелы полетели в сторону фрицев. Выпускаю ещё два РС и добавляю из пушек и пулемётов. На выходе сбрасываю парочку ФАБ.

На развороте осмотрелся. На месте атакованной мной зенитной батареи тишь и благодать. Вот тут как раз тот случай, когда низкая кучность РС – это благо. Зацепило всех, да ещё и бомбы попали точно.

Чуть в стороне так же выходил из атаки ведущий. В его сторону тянулись трассеры, но, по счастью, мимо. А вот Ольха-3 внезапно как-то весь вспух и разлетелся на куски. Прямое попадание, и, скорее всего, ещё и свои бомбы детонировали. Ну, суки, вы сами напросились!

Не обращая внимания на обстрел, захожу на цель. Вот они, пара немецких 88-миллиметровых зениток, бьют в сторону подходящей основной группы штурмовиков. Прицеливаюсь и бью оставшимися РС. Чуть в стороне ведущий так же атакует следующую цель. Повторяю на выходе финт с бомбами, и вот тут мне крупно повезло. Очевидно, одна из бомб угодила в снарядный погреб, потому что тряхнуло меня неслабо.

– Внимание! Атакуем!

Это основная группа заходит на цель. И тут же в наушниках раздаётся:

– Внимание! Истребители противника!

Осматриваюсь по сторонам и вижу вдалеке тёмные точки. Вот и злые фрицы пожаловали на лёгкую, как им кажется, добычу. Ну, это им только кажется. Истребитель я или погулять вышел? Закладываю насколько возможно крутой вираж, сбрасываю оставшиеся две бомбы на подвернувшийся броневик и иду навстречу немцам.

– Внимание, – опять ведущий группы, – все в круг! Ольха-два, вернуться в строй!

Непременно вернусь, но чуть позже. На пределе дальности стрельбы беру на прицел один из «мессеров» и бью короткой очередью из 23-миллиметровых пушек. Не дожидаясь результата, чуть