Тогда Ана поняла, что выбор – это роскошь.

– Вы только что сделали свой выбор, главный ученый Таршон, – тихо сказала она. – И этот выбор определяет вас.

Он долго смотрел на нее из-за стекол очков. В великой библиотеке воцарилась тишина, фрески богов наверху наблюдали за происходящим.

И в этой тишине раздался еще один звук: нетвердый стук каблуков по камню.

Двойные двери в конце коридора распахнулись, и Ана с Таршоном обернулись.

– Вот ты где, – улыбка Сорши была острой, когда она направилась к ним. В ней было что-то другое, как будто она была наполнена новой энергией.

Ана ощетинилась, поворачиваясь к девушке. Она безошибочно уловила присутствие крови, запятнавшей темно-синюю униформу Сорши.

– Чего ты хочешь? – огрызнулась она.

– О, я искала тебя, – Сорша изобразила невинность, надув губки. – Не пора ли мне сопроводить тебя на встречу в Годхаллеме? Три Двора собрались на эту вечеринку!

Ана уже собиралась ответить, когда в дверях появилась вторая фигура.

– Кис, – позвала она, и облегчение охватило ее, когда она поспешила вперед.

– Но сначала позвольте мне разобраться с нашим главным ученым, – сказала Сорша, и что-то в ее тоне заставило Ану насторожиться. – Дорогой Таршон, навечный благородный дурак. Я уже начала думать, когда ты начнешь разглашать наши государственные секреты.

Ана резко обернулась как раз в тот момент, когда Сорша вонзила свой клинок в грудь ученого.

Он тихо вскрикнул и отшатнулся, врезавшись в полки на стене. Кровь залила чувства Аны, расцветая красным на одежде Таршона.

– Нет, – выдохнула она, наблюдая, как человек, в чьих руках были ответы на вопросы о спасении этого мира, начал истекать кровью у нее на глазах.

Ана набросилась на Соршу со своей силой родства… а потом все исчезло. Знакомое присутствие проникло в глубь ее сознания, сжимая ее силу, как холодный металл. Ана стиснула зубы, внезапное исчезновение ее силы дезориентировало ее.

Она повернулась и увидела, как Кис спокойно наблюдает за ней.

Осознание щелкнуло в голове.

– Ты, – рычание сорвалось с губ Аны. – Я должна была догадаться.

Сорша захихикала от восторга.

– Нет ничего, что я люблю больше, чем небольшую перемену в союзах! – взвизгнула она и подкралась к Кису, прикоснувшись к его щеке. Он сидел совершенно неподвижно, выражение его лица было непроницаемым. Ее голос был низким, насмешливым напевом, когда она ласкала его лицо. – Трагично, как наша любовь и верность делают из нас слуг.

Вспышка эмоций на лице Киса, такая короткая, что Ана подумала, что ей это показалось.

– О чем ты говоришь? – прорычала она. – Чего ты хочешь?

– Чего я хочу? – прошептала Сорша, а затем закричала: – Чего я хочу?

Ана вздрогнула, когда девушка разорвала воротник своей рубашки. Движением, которое можно было бы назвать почти нежным, она прикоснулась пальцем к гладкой полоске своего черного воротника.

– Мой отец передал меня ученым в мой восьмой день рождения, – сказала она. – Видите ли, он ненавидел меня, он хотел убить меня, потому что я была доказательством его бессилия. Дочь, а не наследник мужского пола, была доказательством того, что боги насмехались над ним.

Сорша закатала рукав, щелкнула запястьем, и Ана впервые увидела ее: полосу, напоминающую морской камень, колышущийся на свету рябью синего, зеленого и бирюзового цветов.

– Но у меня было одно, чего не было у него: маген. Мощный, железный, – продолжила Сорша. – Видите ли, он начал экспериментировать с редким материалом в Брегоне. И начал испытывать его на мне. – Я одна выжила из тысяч его подданных. Я была единственным носителем, достаточно сильной, чтобы выдержать силу сифона. Убить меня было единственным способом отобрать у меня сифон, но мой дорогой отец не хотел рисковать этим. Видите ли, он начал думать обо мне не как о своей величайшей неудаче, а как о своем величайшем оружии. – Лицо Сорши растянулось в уродливой улыбке. – Когда ты считаешь, что кто-то для тебя бесполезен, ты становишься слабым – и именно в этом ошибся дорогой папочка. Он хотел удержать меня, но в то же время хотел контролировать. Поэтому он надел на меня этот прекрасный ошейник. – Она впилась ногтями в шрамы, тянущиеся из-под ошейника черного камня. – Он мало понимает, что власть не может быть скована навсегда. Я покажу ему, на что я способна. Я закончу то, чему он учил меня всю мою жизнь. Уничтожать. – Малиновый цвет стекал по ее шее, смачивая воротник, окрашивая ногти. Она издала безумный смешок. – И он будет наблюдать, как я разрушу его королевство.

Сорша развела руками. Прямо над ней, в конечной сцене фрески, жеребец, орел и морской дракон, казалось, окружали ее в идеальном подобии картины, как будто она была частью сцены, одной с великими брегонскими богами.

Затем она перевела свой обсидиановый взгляд на Ану.

– Ты пришла предупредить нас о том, что Морганья придет за нашими сифонами. Уже слишком поздно, кровавая тварь. – Она развела руками. – Созерцай.

– Не делай этого, – прошептала Ана. Сорша выпрямилась и вложила клинок в ножны.

– Как бы мне ни хотелось поиграть еще немного, Кровавая императрица, у меня есть другие дела. Грандиозный план в действии. Веселье начнется чуть позже. – Она подмигнула. – А пока я оставлю тебя здесь с нашим другом. Не опаздывай на вечеринку.

Она подняла руку на прощание и помчалась по коридору. Когда она подошла ко входу, Ана услышала, как она окликнула Киса:

– Проводи ее в Годхаллем. Я скоро присоединюсь.

Парадные двери с лязгом захлопнулись. Ана повернулась к Кису. Давление в ее сознании не ослабевало, ее сила родства все еще оставалась недостижимой.

– Просто скажи мне, – ее голос надломился. – Просто скажи мне, почему ты это делаешь.

На его челюсти дернулся мускул.

– У меня нет выбора.

В углу Таршон прижал руку к груди. Алый просочился между его пальцами, и он схватился за книжную полку, чтобы остановить свое покачивание.

– У нас всегда есть выбор, – тихо сказала Ана.

Кис замешкался.

– Нет, – сказал он. – Мне жаль. Если я потерплю неудачу, тогда… – Вспышка эмоций в этих бледно-голубых глазах. Он взял себя в руки и выровнял голос. – Я должен сопроводить тебя в Годхаллем.

Раздался новый голос.

– Тогда тебе придется пройти через меня.

По залу Ливрен Сколарен пронесся ветер, заставляя мерцать свет лампы. В темноте за пределами Сколарена Ливрена появилась тень, прорезавшая ночь, как нож.

Линн вошла в залы великой библиотеки с обнаженными клинками.

– Я долго ждала, чтобы сразиться с тобой на равных, – сказала она и подняла свои ножи. – Будь готов, на этот раз я так легко не сдамся.