Только все это было неверно. Он помнил расположение всех дверей, помнил, что находится за большинством из них, и их не стало больше по сравнению с тем, что сохранилось в памяти с детства.

Так почему же складывалось впечатление, что Дом увеличился изнутри?

Этого он не знал и не хотел знать. Впав в глухое отчаяние после бесплодно проведенного дня, он был рад снова оказаться в своей комнате.

Дэниэл разделся. Неужели им действительно суждено проторчать в этом чертовом Доме до самой смерти?

Мысли о Марго и Тони никогда до конца не оставляли его, однако появление Лори сегодня утром в его комнате особо остро напомнило, как он соскучился по жене и как отчаянно хочет вернуться в ней. Предположение о том, что он может ее никогда больше не увидеть, больно сжало сердце.

Он сложил рубашку и брюки, аккуратно повесил их на спинку стула и подумал, что скоро придется заняться стиркой, поскольку в ином случае они уже будут просто колом стоять от грязи.

Укрывшись одеялом, он снова вернулся мыслями к Марго. Он вспоминал, как она выглядит спящей, вспоминал ее милое, едва слышное похрапывание во сне, уютное тепло ее тела, прижимающегося к нему среди холодной ночи. Он скучал по ней, он нуждался в ней, и впервые с детства, прошедшего в Доме, он плакал во сне.

Марк лежал на кровати, глядя в потолок. Он совершенно обессилел и был мокрым от пота, в течение последнего получаса тщетно пытаясь получить доступ к Силе, собраться с мыслями и максимально сосредоточиться на восстановлении своей былой способности, которая до недавних пор существовала как само собой разумеющееся.

Он утер пот со лба. Крупная капля прокатилась по виску в ухо. Что он здесь делает? Что у него общего с остальными обитателями Дома? Он чувствовал себя ближе к Биллингс, нежели к Лори или Нортону - и слуга боялся его как нечистой силы.

Действительно ли ему полагалось находиться здесь или это просто неудачное стечение времени и обстоятельств? Хотя его появление в Доме и не стало неожиданностью для Биллингса, он здесь единственный, кто не получал специального вызова.

Он был единственным, кто в последнее время не сталкивался с девочкой.

Это его больше всего беспокоило. Он уже начал думать, нет ли какой иной силы, которая привела его сюда, заставила вернуться домой.

Нет, все дело в смерти Кристен. Никакая высшая сила не толкала его. Никакой высший умысел. Он вернулся просто потому, что его сестра умерла и он должен был узнать, как это произошло.

Как бы то ни было, в данный момент он такой же пленник, как остальные. Он чувствовал, что ответственность за их освобождение лежит на его плечах. Он никому не сказал о Силе, а когда понял, что должен быть полностью откровенен, уже было поздно. Теперь бы это выглядело слишком странно, вызвало бы слишком много вопросов. Насколько он мог судить, никто их них не обладал и малейшими экстрасенсорными способностями и не подозревал о наличии таковых у него.

Известно ли это Биллингсу?

Сомнительно.

Значит, в этом его преимущество.

Он решил повторить попытку. Если что способно помочь ему выбраться отсюда и спастись, так только Сила. Если бы появилась возможность прочитать Биллингса, сканировать Дом...

Он сделал глубокий вдох.

Сосредоточился изо всех сил.

Безрезультатно.

Болела голова, кровь пульсировала в висках, ломило мышцы от постоянного чередования напряжения и расслабления, напряжения и расслабления. Он утер пот и снова уставился прямо перед собой, напрягая глаза так, что они уже были готовы вылезти из орбит.

И в изножье кровати материализовалась фигура.

Он увидел ее периферийным зрением и немедленно сел, стараясь успеть разглядеть.

Кристен.

Она стала старше, выглядела примерно так, как должна была выглядеть перед смертью, но он узнал ее моментально. Она не была плотной, материальной, - но и не совсем прозрачной. Нет, она была какой-то... сияющей... светящейся, как компьютерно созданный призрак из дорогого художественного фильма.

Сначала он так и подумал, не веря, что реальность может оказаться так сильно совпадающей с произвольными фантазиями неведомых киношников, но потом она повернула голову, слегка наклонив шею, оглядываясь, словно не понимая, где находится, и встретилась взглядом с Марком.

Кристен улыбнулась, и лицо ее просияло.

И он понял, что это она.

- Мы еще можем, - произнесла она с веселой улыбкой на губах. Она прикоснулась рукой к его ноге, и он почувствовал не тяжесть, но приятное тепло, словно солнечный луч упал на этот участок кожи. - Как ты, Марк?

Он кивнул, не зная, что сказать.

- Ты не виноват, - продолжала она. - В моей смерти, я имею в виду.

- Я никогда...

- Не надо! - рассмеялась она. Звук ее голоса напоминал нежный перезвон колокольчиков и шелест молодой листвы. - Я же тебя знаю, Марк.

- Я должен был за тобой вернуться. Я должен был быть здесь.

- Ты сделал свой выбор. А я - свой.

Он спустил ноги с кровати, встал и подошел к ней. Потом протянул руку, чтобы дотронуться до ее лица, но пальцы прошли насквозь, испытав лишь ту же приятную теплоту.

- Как ты умерла? - спросил он, переведя дух. Именно за этим он приехал. Именно это он хотел выяснить.

- Я не могу говорить об этом, - нахмурилась она.

- Кристен!

- Я не для этого здесь. Я вернулась не для этого.

- Эго я тебя вернул?

- Ты помог, - улыбнулась она.

- Как ты умерла?

- Я же сказала...

- Я должен знать! - выкрикнул он, глядя ей прямо в глаза, и увидел, что она борется.

- Мне не положено говорить с тобой об этом.

- Кристен!

Она огляделась украдкой, словно проверяя, не может ли кто их подслушать.

- Ты знаешь, как, - произнесла она многозначительно. Исходящее от нее тепло сменилось волной холода, которая окатила его с головы до ног.

- Девочка? Она кивнула.

- Я так и знал! Что случилось?

- Я не могу...

- Кристен!

Еще один опасливый взгляд.

Она села мне на лицо. И задушила меня.

- О Боже!

- Она все время хотела заняться со мной сексом. А я постоянно отказывалась. Думаю, в какой-то момент она перехватила инициативу. Я спала и проснулась от того, что нечем дышать. Она уже сидела на мне. Я пыталась ее сбросить, но несмотря на то, что она вроде как ребенок, весила она не меньше борца сумо. Я не могла с ней справиться. Я била ее, сталкивала, пыталась перевернуться, но она прочно сидела у меня на лице, и в конце концов я сдалась. И умерла.