Ни то, ни другое особо не обнадеживало. Некоторое время они провели вместе, сравнивая детали, сопоставляя теории, обмениваясь подозрениями, но какому-то продвижению вперед это не способствовало, поэтому, когда часы Нортона - правильно или не правильно - информировали, что настало десять часов вечера, он сказал, что устал, извинился и отправился наверх, в свою спальню. Поднимаясь по лестнице, ему было слышно, как Сторми громко жаловался на отсутствие телевизора или радио. Нортон подумал, что не отказался бы сейчас что-нибудь почитать. Если им действительно придется застрять тут навсегда, не имея под рукой ни развлекательных, ни интеллектуальных внешних стимулов для поддержания отношений, то постоянное общение очень скоро вызовет нервный срыв. Они уже начали немного раздражаться друг на друга. Да, их объединяют Дома и нынешнее положение, но тем не менее они остаются пятью разными людьми, каждый со своим сложившимся образом жизни, и даже в самых лучших обстоятельствах это не всегда способствует гармонии.

А обстоятельства у них далеко не из лучших.

Он лежал в постели, не в силах заснуть, и пялился в потолок. Он солгал. Дело не в усталости. Ему просто захотелось некоторое время побыть одному, подумать. Даже если все, что сказал дворецкий, чистая правда, остаются пробелы, остаются детали, которых он не может понять, и ему хотелось поразмышлять над ними и попробовать уловить хотя бы малейший смысл происходящего.

Прошло полчаса. Час. Он слышал, как Марк прошел по коридору в свою комнату. Миновал еще час. Два. Он пытался заснуть. Не получалось. Он вертелся с боку на бок, лежал на спине, на животе - ничего не помогало. Вздохнув, он повернул голову на подушке и принялся смотреть в окно. В окне светились луна и звезды. Обычное ночное небо.

Обычное ночное небо?

Сердце сжалось и застучало как бешеное. Боясь поверить своим глазам, он сел на кровати и откинул одеяло. Потом встал, медленно подошел к окну и выглянул наружу.

Огни.

Огни Окдэйла.

Он видел красный мигающий огонек на водонапорной башне, разнообразные огни уличных фонарей, сияющий оранжевый шар на 76-й станции.

Неужели все кончено? Неужели они свободны? Нортон быстро натянул штаны и рубашку, отпер дверь и выскочил в коридор. Было далеко за полночь, и он считал, что в Доме царит глубокая тишина, однако Дом полагал иначе. Из дальнего конца коридора слышался приглушенный шепот, откуда-то снизу доносился топот. Над головой, очевидно, в мансарде, казалось, смеется ребенок - высоким, безостановочным хохотком.

Типичные звуки дома с привидениями.

По телу побежали мурашки. Он подавил инстинктивное желание вернуться и укрыться в безопасности своей комнаты. Это было слишком важно, и другого шанса, может, и не представится. Этот прорыв в реальность может оказаться временным. Черт побери, впрочем, это может оказаться и шуткой, своего рода искушением.

Как бы там ни было, он намерен это использовать, исходить из предположения, что это реальность. Не обращая внимания на скользящие шепотки, он подошел к комнате Марка и негромко постучал в дверь.

- Марк! - громким шепотом произнес он.

Тишина.

Он постучал сильнее и повторил почти в полный голос:

- Марк! Нет ответа.

- Марк! - заорал он.

Тишина.

Есть несколько вариантов. Либо Марк спит крепким сном и действительно ничего не слышит сквозь массивную деревянную дверь, либо он вышел и спустился вниз... он мог быть убит ...либо все это ему самому просто снится. Впрочем, времени разбираться не было. Время - на вес золота. Нортон повернулся спиной к запертой двери.

Что-то прошмыгнуло мимо него по направлению к холлу. Маленькая темная фигурка, не доходящая ему и до колена, но передвигающаяся на двух ногах, как человек.

Кукла.

Сейчас ему не хотелось об этом думать; он сосредоточил все свое внимание на том, что видел в окне, и поспешил вниз по лестнице, не обращая внимания на непонятные звуки, окружающие его со всех сторон в полутьме.

Прыгая через ступени, ему показалось, что слышит еще чьи-то шаги на лестнице, но и это он решил игнорировать, Естественно, парадная дверь оказалась заперта, но на нее он особо и не рассчитывал. Торопливо сориентировавшись в темном пространстве, Нортон двинулся по коридору мимо столовой, кухни, кладовки в сторону кабинета. В доме было холодно, но он обливался потом - больше от нервного возбуждения, чем от страха. Если бы знать, где спят Дэниэл, Сторми и Лори, он попробовал бы их разбудить, но сомневался, что имеет достаточно времени на разыскания. Дом слишком велик, а это слишком хорошая возможность, чтобы пренебречь ею.

Он может вернуться за ними потом, постараться спасти их.

Спасти их? Кого он обманывает?

Полнейшая чушь, и он сам это прекрасно понимает. Главным и единственным стимулом его действий была элементарная трусость; несмотря на все его высоконравственные заявления, на все напыщенные речи по поводу необходимости жертвовать личными интересами ради высоких целей, когда дошло до дела, он оказался таким же, как все. Обыкновенным нацистом. Стремящимся спасти собственную задницу за счет других. Любой ценой.

Он ускорил шаги.

Он играл роль адвоката дьявола, принял сторону Биллингса, защищал изложенные им цели Дома, утверждал, что им необходимо смиренно принять выпавший жребий, согласиться с той ролью, которая предназначена им судьбой, поскольку они избраны для выполнения ответственной задачи - не просто спасти мир, но сохранить структурную целостность всей вселенной. Было ли это элементарным умствованием, стремлением извлечь максимум добра из безнадежной ситуации? Нет, он так не думал. Он верил в то, что отстаивал. В основном. Но в то же время должен был признать, что перспектива побега, перспектива реальной возможности вырваться из этой тюрьмы в данный момент переполняла его таким радостным чувством надежды, которого он не испытывал... много лет.

А может, и никогда.

Свободу начинаешь ценить гораздо больше, когда ее у тебя отнимают.

Он остановился перед кабинетом. Дверь была открыта; из окна виднелись огни близлежащей фермы.

Словно гигантский груз свалился с плеч.

Он торопливо вошел в кабинет, забыв включить свет. Дверь, через которую он проходил раньше, оказалась заперта, но в окна по-прежнему были видны огни и стога сена, синеющие в лунном свете. Он помнил, что рассказывал Сторми о своей попытке разбить стекло, окончившейся ничем, но решил попробовать еще раз. Он огляделся в поисках чего-нибудь поувесистей. На глаза попался трехногий столик рядом с высоким кожаным креслом. На столике стояла массивная пепельница. Взяв ее в руку, он размахнулся и что было сил швырнул в окно.

Пепельница исчезла и в тот же миг снова появилась на столе.

После этого он схватил стол. Пепельница свалилась на пол. Подойдя с ним к окну, он встал потверже и, держа стол за ножки, со всего маху врезал столешницей по стеклу. И ощутил сильную дрожь, которая передалась от субстанции, заменяющей окно, через ножки стола по всему телу.