– Все варвары так делают? – спросила Гельфида, приблизившись к Герреру. Ей всё равно было очень стыдно, за то, что она голая, поэтому она всё ещё сжимала свои руки у груди.

– Не только варвары. И именно поэтому я здоров и редко болею.

– Я тоже никогда не болею. Хотя не прыгаю в воду с раннего утра.

– А если бы прыгала, то была бы ещё здоровей.

И Геррер улыбнулся. И почему ей именно сейчас понравилась его улыбка? И почему она настолько близко стоит к нему – обнаженная и смущенная?

– Я бы никогда не прыгнула в воду, как варвар, – пролепетала она, и уже сама поняла, как изменился её голос.

– Но ты уже здесь. С варваром, – сказал Геррер, приблизившись ещё ближе. Тут его грудь казалась ещё мощнее, и зачем-то хотелось потрогать его шрам.

– Я не… Совсем не…

Но губы сами потянулись к нему, а его губы – к ней. Синхронно, будто бы кто-то ими управлял. Сейчас Гельфида уже не была себе хозяйкой, она просто разучилась думать.

Но ей подсознание не разучилось.

– Я хочу есть, – неожиданно пробормотала она, сама понимая, что возможно и зря это сделав.

– Прямо сейчас? – спросил Геррер, и он, и его грубые губы отпрянули.

– Я как раз собиралась тебе это сказать.

Она адскими усилиями старалась не думать о том, что почти случилось. Конечно же, холодная вода не позволила бы зайти им слишком далеко, но мало ли кто знает этих варваров и на что они способны!

III

В первый день лета на главной площади Аглун Хед уже не было цирка. Не было никакого развлечения или чего-то подобного.

В самом центре каменного помоста стоял Принц Королевства, а его окружали многочисленные стражники, а так же лорды. Снова собралось чуть ли не полгорода, и Солона это радовало больше всего.

– Приветствую вас, народ! – воскликнул принц.

Кое-кто его тоже поприветствовал, кто-то же вообще оставил без внимания, а некоторые прокричали, что он умалишённый. Но Солона это не расстроило – это же не прозвище нового принца, это прозвище старого.

– Новое время требует и новых правил. Город, в котором вы живёте, Королевство, которым правит моя мать-королева, нуждается в защите.

Многие в толпе закричали слова поддержки, а остальные просто не ожидали таких слов от этого принца. Нос Солона был всё ещё опухшим и не очень красивым, но он очень надеялся скрыть это от народа.

– Как всем известно – вчера нами был арестован и посажен под стражу молодой лорд Арриен. Возвещаю вас – Арриен был преступником и мошенником, который стремился не к правде, но ко лжи.

Солон очень боялся забыть те слова, что составил для него лорд Багратир, мастер над законами при замке. Он учил их очень долго, но даже сейчас его голос дрожал.

– Город не должен терпеть преступности! – крикнул громко Солон. – Наше королевство не зря называется свободным. Свобода для нас превыше всего. Я хочу, чтобы лорд Арриен стал примером для других обманщиков и изменников.

Народ дружно поддержал его. Похоже, что противников у Арриена было немало, и не одного лишь Солона он раздражал.

– Повесить его! – закричал какой-то храбрый мальчишка.

– Нет! – решительно ответил Солон. – Смерть не доказывает ровным счётом ничего. Милосердие – это лучшая сторона любого правителя. Милосердие решает всё. Но лорда Арриена нельзя выпускать из-под стражи! Город кишит преступниками! Грязью! Пороком! Мы вместе должны очистить его. Королева, принц и их народ!

Эсгрибур с суровым лицом стоял рядом, и не демонстрировал никаких эмоций. Однако рука его всегда была на мече – на тот случай, если народ вдруг взбунтуется и решит напасть на принца.

– По решению Правящего совета, – произнёс Солон. – Лорд Арриен будет оставаться под стражей до тех пор, пока его семья не уплатит десять тысяч флоринов в королевскую казну!

Эти слова спровоцировали волнения в толпе. Даже самый последний простолюдин знал, что десять тысяч – это просто безумно огромные деньги. Даже для королевской семьи, не говоря о других лордах.

– Так же выходит новый закон о преступниках! Всякому, кто сможет поймать преступника, объявляется награда в пятьдесят флоринов! Тому, кто сможет принести голову преступника – двадцать пять флоринов!

– Почему нельзя их убивать? – спросил кто-то из толпы.

– Можно. Но лучше не надо. Королевству нужны живые силы, а не мёртвые. Если кто-то из семьи Арриенов слышит меня – вникните в эти слова! Не будет прощения вашему лорду, если мы не получим выкуп!

Толпа мгновенно взвизжала. Сам Солон же больше не хотел находиться здесь – он и без того устал. И толпу любил не очень – она только лишь досаждала его своими криками и своей похожестью друг на друга.

Она постепенно стала расходиться, когда принц наконец-то ступил с помоста. За ним снова волочились десятки слуг, но Солон не обращал на них никакого внимания.

Подле него и наравне с ним шёл лишь только лорд Эсгрибур. Он был сегодня слишком красиво одет, что не очень походило для пожилого лорда. Аккуратность он, конечно, любил всегда, но вот дорогие одежды не очень.

– Ты уверен в правильности того, что ты делаешь? – поинтересовался он.

– Да, – ответил он. – Почему раньше ни у кого не доставало смелости на что-то подобное? Я, конечно, не помню барона Арриена, но сразу понял, насколько гнила его натура…

– Одним Арриеном не отделаешься, – сказал Эсгрибур. – Каким бы влиятельным он в этом городе не был, всегда найдутся и более влиятельные.

– Королевская семья самая влиятельная, – уверенно ответил Солон.

– Только лишь по своему праву. Ты это поймёшь скоро.

– Сама судьба обязала меня быть защитником государства и его народа. И народ не станет меня любить, если я не буду замечать их невзгод.

Эсгрибур явно не разделял энтузиазма Солона.

– Арриен ничего не значит, – сказал он. – Ты охрану-то его видел? Ни доспеха, ни меча. Годны разве что в тавернах вышибалами быть, да и то, если повезёт.

– Но они неплохо тогда мои бока помяли, – сказал Солон. – До сих пор чешется.

– Знаешь, почему мой герб – голова волка? – спросил Эсгрибур.

– Наверное, знал, но забыл.

– Потому что в бою я побывал немало. И герб выбрал себе сам. Волк – животное, которое не сдаётся никогда. Но в то же время волк означает не безрассудство, а мудрость. Я выживал не только потому, что кидался на врага и рвал ему глотку зубами, а потому что знал на кого кидаться. И жизнь свою просто так не отдавал, лишь бы блеснуть храбростью. Я – старый волк.

– Я понимаю,