— Какой он? — спросила Тесс, усаживаясь в кресло рядом с Имоджин. Она чувствовала, что разговор о лошадях поможет успокоиться им обеим.

— Синий Питер? Он бы тебе не понравился, — сказала Имоджин.

— Противный?

— Очень. Он пытается укусить все, до чего может дотянуться, и у него слишком сильные шея и плечи. Скоро он будет непригоден для участия в скачках. Конюхи нервничают и не хотят объезжать его. На днях какой-то шалопай запустил в него имбирным пряником, так он чуть не снес копытами загородку, отделявшую его от мальчишки.

— Какой позор, — сказала Тесс. — Сколько ему лет?

— В том-то и дело: он всего лишь годовичок. Представляешь, каким он станет, когда будет двухлеткой? Но Дрейвен любит это животное. Он и слышать не хочет о том, чтобы исключить его из участия в скачках. — Она на мгновение замолчала.

— Папа сказал бы, что ему еще рано участвовать в скачках. Наверное, для него слишком велико напряжение, — предположила Тесс.

— У папы были во многом устаревшие понятия. Дрейвен внимательно изучал этот вопрос. В Англии годовички уже давно участвуют в скачках. Дрейвен в этих вопросах гораздо лучше разбирается, чем папа.

— Не понимаю, каким образом кембриджский диплом поможет ему определять последствия для лошади от ее участия в скачках на первом году жизни, — возразила Тесс.

— Поверь мне, — высокомерно заявила Имоджин, — Дрейвен — лошадник другой формации, чем наш отец. Не забудь, что папины лошади никогда не побеждали.

Тесс закусила губу. С ее точки зрения, сходство между отцом и Дрейвеном было очевидным, вплоть до того, что Мейтленд тоже никогда не выигрывал Кубок и не мог себя содержать без существенной помощи со стороны своей мамаши.

Толпа снова взревела. Заезд закончился.

— Этот заезд я целиком пропустила, — сказала Тесс, которой очень хотелось, чтобы поскорее вернулся Лусиус. С Имоджин было что-то не в порядке, но она не знала, как ее об этом спросить. Вот если бы здесь была Аннабел, которая была большой мастерицей выпытывать чужие секреты! — Но ты мне не сказала, счастлива ли ты, Имоджин? Скажи, брак с Мейтлендом оправдал все твои мечты?

— Я уже говорила тебе, что он великолепен, — заявила Имоджин.

Однако Тесс чувствовала, что что-то с ней не в порядке: глаза у нее не сияли так, как до брака с Дрейвеном. Она продолжала говорить, что все идет великолепно, тем не менее…

— А как тебе живется с леди Клэрис? Лицо Имоджин немного омрачилось.

— Я могу регулярно видеться с Аннабел и Джози. Хоть каждый день. Но как только Дрейвен выиграет золотой Кубок, мы, естественно, переедем в собственный дом.

— Должно быть, тебе трудно приходится, — заметила Тесс, положив свою руку на руку Имоджин.

Имоджин взглянула на нее и усмехнулась так, как прежде.

— Леди Клэрис умеет причинять неприятности. Но я нашла выход. С тех пор как я начала читать ей по утрам Катулла, она стала считать меня образованной и изменила свое отношение.

— Уверена, что мисс Питен-Адамс была бы счастлива одолжить тебе кое-какие тексты, — сказала Тесс.

— Мисс Питен-Адамс очень странная женщина. Знаешь, ведь она фактически поблагодарила меня за то, что я увела у нее Дрейвена. Как будто не поняла, что выйти замуж за любимого было самым большим моим желанием!

— Да, конечно, — пробормотала Тесс.

Но Имоджин, судя по всему, не хотелось продолжать разговор о своем замужестве.

— Скажи, Тесс, каково быть замужем за мистером Фелтоном? Дрейвен говорит, что он практически самый богатый человек во всей Англии!

— Трудно сказать. Иногда я не замечаю, куда уходит время: поговоришь с экономкой о том, что заказать на обед, потом с садовником, потом проверишь счета — и дня как не бывало. Конечно, я не веду бухгалтерию сама, но счета стараюсь проверять. В целом получается уйма работы.

— Но ты выглядишь счастливой, — сказала Имоджин. — У тебя глаза светятся. — Имоджин на мгновение замолчала, потом продолжила: — Я думаю, что ты влюбилась в своего мужа.

— Возможно, со временем это произойдет, — ответила Тесс и в это мгновение заметила пробирающегося сквозь толпу Лусиуса, а вместе с ним и Дрейвена. — Они возвращаются!

Толпа расступалась при приближении Лусиуса. Лорд Мейтленд был тоже красив, но совсем по-иному: его голубые глаза сверкали, он широко жестикулировал, что-то объясняя Лусиусу, — несомненно, что-то, касающееся Синего Питера.

Наблюдая за Мейтлендом, Тесс испытала странную симпатию. Как-никак Дрейвен теперь был родственником. Он был мужем Имоджин, и хотя она предпочла бы, чтобы Имоджин вышла замуж за человека другого склада и при других обстоятельствах, нельзя было забывать о том, что Имоджин и слышать не хотела ни о ком, кроме Дрейвена, с того самого момента, как увидела его впервые.

Она пожала руку Имоджин.

— Я так рада, что вы с ним поженились, — сказала она, поддавшись импульсу. — Боюсь, что, если бы все сложилось по-другому, ты была бы несчастлива.

Имоджин взглянула на нее.

— Да, наверное, так оно и было бы, — сказала она. Но что-то в ее тоне заставило Тесс снова насторожиться.

Лусиус уселся рядом с Тесс. Дрейвен продолжал говорить. Теперь он рассказывал что-то о кобыле, которая будет соперницей Синего Питера, и о том, что ему говорил грум относительно диеты кобылы. Он сидел рядом с Имоджин и говорил, обращаясь то к Лусиусу, то к ней.

Лусиус наклонился к уху Тесс и сказал:

— Надеюсь, что тема овса и яблок в конце концов иссякнет.

Тесс улыбнулась, и ей стало жаль Имоджин. Рука Лусиуса чуть прикоснулась к ее спине, но это прикосновение вызвало в теле воспоминание о том, что произошло всего час назад.

Взглянув на него, Тесс поняла, что они оба думают об одном и том же.

— Не прогуляться ли нам? — спросил Лусиус. — Насколько я понимаю, Синий Питер стартует только через час, а ты еще даже не выходила из ложи.

Тесс взглянула на Имоджин. Дрейвен описывал двухлетнюю кобылку с белой полоской на носу и этаким спокойным, отстраненным взглядом…

— Я мог бы подготовить ее к участию в Аскоте, но моя матушка, черт бы ее побрал, наверное… — продолжал Дрейвен, а Имоджин смотрела на него и кивала.

Тесс отвернулась и оперлась на руку Лусиуса. Мгновение спустя они уже пробирались сквозь толпу, пропахшую табаком, алкоголем и возбуждением. Он по-хозяйски обнял ее теплой рукой за талию, защищая ее, и Тесс, абсолютно не нуждавшаяся в защите, поскольку практически выросла среди толпы такого рода мужчин, почувствовала вдруг прилив острой радости. Она остановилась и, заглянув ему в глаза, произнесла:

— Лусиус.

Когда он увидел выражение ее глаз, его глаза тоже засияли. Он наклонился к ней:

— Ты что-то хотела мне сказать, дорогая?