Мошкин бросал в воду камешки и созерцалутопшее солнце, лежащее у самого берега на дне. В пруду плавали три лебедя,четыре утки и столько размоченного хлеба, что туда хотелось пустить еще исвинью.

Неожиданно его внимание привлек странный шум.Что-то происходило на противоположном берегу. Кто-то выскакивал из кустов систошными воплями, кто-то вновь туда кидался. Евгеше даже показалось, что онувидел, как пролетела по дуге запущенная урна. Это было знакомо. Как только бойпринимает серьезный оборот, люди склонны забывать о руко – и ногомахательстве ивспоминать об урнах, бордюрных камнях и досках от парковых скамеек.

В первую секунду Мошкин решил, что там драка,но после отмел это предположение как несостоятельное. Массовая драка обычноимеет более размытые и постоянно меняющиеся границы. Кто-то бежит, кто-тодогоняет. Толпа распадается на отдельные группы, запинывающие упавших, и уж вовсяком случае всё это не может происходить на тесном пятачке, ограниченномнесколькими куцыми кустами.

Мужское любопытство дернуло его подбежатьпосмотреть. Если случай будет туманный, Евгеша пообещал себе не вмешиваться.Опыт подсказывал, что коль скоро ты влезаешь в чужую драку, она перестает бытьчужой. Когда же дерутся несколько человек, не всегда можно разобрать, кого и откого защищать и не лучше ли защитить самого себя.

Когда Мошкин подбежал, схватка была в самомразгаре. В кустах он увидел белую волчицу. Накинув на нее сеть, с ней боролисьчетыре комиссионера и три болотных хмыря. Рядом толкались еще двое суккубов, ноих участие в битве ограничивалось истошными воплями.

Волчица была вся в грязи. Выглядела она так,будто ее долго тащили по подземным тоннелям и только здесь, на поверхности, ейудалось перегрызть сеть.

Волчица дралась, как дерется зверь, которомууже нечего терять. Хмырю она отхватила руку до локтя. Продолжая извиваться,откушенная рука обратилась в змею, которая, разматывая желтоватые, похожие нараздавленную креветку внутренности, с шипением метнулась в пруд. Второй хмырь вужасе отпустил сеть, и один край ее провис. Воспользовавшись этим, волчицаповернула морду и моментально оставила без пальцев замешкавшегося комиссионера.Самого укуса Мошкин почти и не видел. Волчица лишь мимоходом клацнула зубами,точно собака, отгоняющая мух.

Тотчас, будто из воздуха, соткалось еще троекомиссионеров. Среди них обнаружился и Тухломон. Мошкина он не то чтобы неузнал, но изобразил головкой очень сложное, витиеватое и уклончивое движение,какое делают люди, когда встречают в коридоре старого начальника, в то времякак сами идут под ручку с новым.

Евгешу вновь начала раздирать на части егодвойственность. Одна половина натуры напоминала, что он все еще служащий мрака.Другая же призывала помочь волчице. В результате, как человек, который хочетсделать слишком многое, он не сделал вообще ничего. Правда, был момент, когдаон сделал шаг, но барахтавшаяся в сети волчица, восприняв его как нового врага,щелкнула зубами. Воспользовавшись тем, что волчица отвлеклась на Мошкина,комиссионеры накинули вторую сеть поверх обрывков первой. Волчица рванулась,запуталась и упала. Комиссионеры и хмыри подхватили сеть за края и быстроповолокли по траве. Сзади, спотыкаясь, ломко бежали суккубы.

Мошкин метнулся следом, однако, докатившись доограды, отделявшей бульвар от проезжей части, вся пестрая компания сгинулавместе с волчицей. На бульваре остался один Тухломон.

Он подошел к Евгеше, нежно посмотрел на него ичто-то снял с майки двумя пальчиками.

– Ай-ай! У тебя на плечике волосок-с!Женский-с! – сказал он, улыбнулся и быстро зашагал мимо пруда, изредкаоглядываясь на лебедей и загадочно призывая их: – Ути-ути!

Мошкин стоял, тупо глядя на зеленоватую воду.Когда дело касалась чего-то действительно важного, соображал он медленно, нонеуклонно. Запоздалая память собирала осколки важных деталей. Складывая их,Мошкин получал нечто тревожащее.

К нему подбежала удивленная Эльвира, толькочто закончившая отчитываться перед мамой.

– Куда ты делся? Чего тут такое было? –спросила она с любопытством.

Мошкин повернулся к ней, начал быстро что-тоговорить, но вдруг махнул рукой и, неразборчиво крикнув, что объяснит всепосле, умчался куда-то.

Зло роковое, могучее, зубастое, сильное,глодающее плоть и души, встречается на земле редко. Гораздо чаще попадается злобольное, вялое, серое, будничное, недовольное, оплывшее, сонное, равнодушное,несчастное, уставшее от самого себя. И это второе зло хуже и заразнее первого всотни раз, ибо первое, истинное, заставило бы бежать от него сломя голову.

Ирка. Из дневника.

– Приехали! – таксист потряс Мефа заплечо.

Буслаев открыл глаза, увидел справанеподвижный строй фонарей и понял, что уже доехал. Вот только куда и зачем? Втакие минуты любая последовательная логика всегда дремлет.

Он сунул руку в карман за бумажником, но рукасвободно провалилась в матерчатую пустоту. Бумажник исчез. Не оказалось его и вдругих карманах.

Меф вспомнил, что Ромасюсик, сажая его втакси, долго хлопал его по спине, обнимал и, всхлипывая от нахлынувших чувств,говорил, как он счастлив был познакомиться. Меф едва оторвал его от себя.

«Его шуточки! Убью, когда попадется!» –подумал Буслаев.

Таксист – костистый молодой парень с рытвинамисошедших прыщей на щеках – ждал, без сочувствия наблюдая за тем, как рукапассажира мечется по карманам.

– Бумажник стащили, – объяснил Мефтаксисту.

Тот, испытующе посмотрев на него, потянулсякуда-то рукой, но, не дотянувшись, длинно выругался и сказал: «Вылазь!» Буслаеввылез. Такси умчалось. Уехало оно как-то совсем буднично и презрительно, дажебез визга покрышек и бензинового облака.

Меф осознал, что стоит в центре, нанеизвестной ему улице. Когда он называл ее водителю, то помнил название. Теперьже, когда проснулся, оно странным образом изгладилось. Зачем он вообще сюдаприехал? Что тут забыл? Он сделал шагов тридцать вперед, перешел дорогу,постоял, рассеянно глядя на дома. Снова перешел улицу. Вернулся к тому месту,где высадил его водитель, и остановился у синей новой вывески.

«Большая Дмитровка», – прочитал Меф безмалейшего внутреннего волнения.

Он остановился у строительных барьеров,сдвинутых на тротуар, но не разобранных и не вывезенных. На одном из нихболтался дорожный знак, запрещающий движение. Похоже, недавно где-то поблизостишли строительные работы. На дороге явственно наблюдалась заплатка свежегоасфальта, заходившая и на тротуар.