— Чего?

— Того. Фотку повестки показал: мне мать переслала. Сказал им, что пусть задерживают машину, но меня доставят прямо на фронт, потому что это мой долг — родину защищать.

— И он поверил?

— А вы, погоны, как про войну слышите, у вас мозги отключаются. Он вообще сказал, мы не первые такие. Сказал, в Златоусте есть пункт добровольческого набора: там даже прописки не требуют.

Проворство Лиса меня задело. Впрочем, задачу он решил. Мы не узнали, что вызвало подозрения инспекторов, но теперь это неважно: я стал думать об обстановке в Златоусте.

Но добраться туда нам не удалось. Скорость падала, пробка сгущалась, и скоро мы остановились. Навигатор показывал, что вереница перед Златоустом растянулась километров на двадцать.

Я лениво разглядывал полуприцеп перед нами. Красно-жёлтые прямоугольники обозначали габарит. Легковые машины лезли по обочине, но вскоре запломбировали и её.

Я заглушил мотор и вышел на свежий воздух. Кругом был густой хвойный лес. Дорога уходила в низину и просматривалась километра на два: фуры перемежались с вкраплениями легковушек.

Шальной «Мерседес» промчался по встречке, но одна из фур в низине резко вывернула и прижала его к обочине. «Мерседес» всё же продрался, но больше желающих не нашлось.

Я прошёл вперёд. Водитель фуры передо мной сидел на своём высоком кресле в шортах и шлёпанцах, обняв руль и слушая треск рации: «Астрахань, назад сдай… Ты свою порванную покрышку куда дел?.. Ребята, на подъём, сместитесь, не пускайте… У нас стоят в обе стороны, движения не видно…»

— Авария? — спросил я.

Водитель помотал головой:

— Не-а, жёлтый уровень угрозы объявили, шмонают. Под Златиком фуры разгружают. Дебилы, а? Пусть меня разгрузят — 25 тонн. На здоровье, вперёд!

Он заржал.

— Поголовно, что ли, шмонают?

— Поголовно или нет, не знаю.

Он взял рацию, дождался конца очередной репризы, нажал тангенту и произнёс:

— Братки, когда поедем, чё говорят? Всех разгружают?

Он прислушался. Рация некоторое время молчала, потом послышался низкий, ворчливый голос:

— Говорят, что говорить не положено. Стоим спокойно, ждём.

Водитель беспечно улыбнулся:

— Наше дело маленькое. Главный опять там что-то затеял, танки послал. Угроза, говорят, ядерная.

Позади него на спальном месте завозился напарник:

— Ты за температурой следи, угроза ядерная, — проворчал он. — Рассуждаешь тут!

Водитель усмехнулся, снова обнял руль. Рация щёлкала обрывками фраз: «Пацаны на Уфу, возьмите пассажира… С собаками, говорят, ищут… Оренбург разгружают: все арбузы вытащили… Долбанулись, что ли? А у меня цистерна… Пусть коридор свободный делают… Я вообще пустой иду… А куда тебе торопиться?».

Я вернулся к уазику. Похоже, даже артистизм Лиса в этот раз не спасёт. Твоя рожа, Шелехов, вероятно, приколота к солнцезащитному козырьку каждой патрульной машины. Но разве копам сейчас есть до меня дело? Может, и нет, но проверять не хочется.

Я запустил мотор и под удивлённый взгляд Кэрол развернулся и поехал обратно вдоль бесконечной вереницы машин, похожей на игрушечный поезд с вагонами из разных наборов.

— Через Кусу попробуем, — пояснил я.

Дорога к Кусе была пустой и сразу успокаивала: я почти физически ощущал, как мы удаляемся от цивилизации, пробок, суеты, проверок. Мы едем туда, где новости появляются с суточным опозданием, а то и не появляются вовсе. Здесь лента времени делает крутой зигзаг и порой отстаёт от настоящего на целую эпоху. Здесь всё ещё переваривают шока от развала Союза.

Часов в восемь мы достигли сонной Кусы, больше похожей на деревню, миновали мост через заводской пруд с отражениями домов и выехали с другой стороны.

Путь в сторону Кыштыма лежал через посёлок Магнитка, глухую деревню Александровку и токсичный город Карабаш. Дорога после Александровки была непредсказуемой, медленной, но почти безопасной, потому что встретиться там могли разве что грибники или квадроциклисты. Однако мы потеряли так много времени, что до заката не успевали к Карабашу, а ехать по малознакомой дороге в темноте было рискованно, да и незачем: нам в любом случае предстояла ночёвка перед заходом в зону.

Я решил остановиться в Магнитке, где у «Чезара» была агломерационная фабрика. Здесь жил мой знакомый Андрей, начальник одного из цехов, у которого можно переночевать и разведать обстановку. В Андрее я был уверен: он не выдаст.

Глава 7. Магнитка

Посёлок Магнитка не следует путать с Магнитогорском, который иногда сокращённо называют также.

Наша Магнитка находилась у границы национального парка «Таганай», что делало её положение несколько двусмысленным: с одной стороны, красивейшие места области, с другой, множество запретов и, как следствие, невозможность вести полноценное хозяйство и держать скот. Посёлок жил за счёт аглофабрики, выработка которой год от года падала, отчего снижалась и численность магнитцев. Они жили на склоне холма, с некоторых точек которого, прямо от края пятиэтажного микрорайона, открывался вид на мрачные постройки агломерационной фабрики в ложбине — она словно специально притонула там, чтобы не портить пейзаж. Вокруг неё стояли одноэтажные дома, а позади них поднимались хребты Таганая. В хорошую погоду была видна Двуглавая сопка — горбы окаменелого верблюда, — и шершавый Откликной гребень. Фотографы обожали эти места, где зелень и камень перемешались в единый узор.

В Магнитку мы въехали с севера. Дорога шла под уклон, на поворотах открывая виды посёлка, и временами казалось, что он парит над окружающими его горами на тонкой прослойке земли.

Дом Андрея был добротный, но некрасивый, сложенный из белого кирпича и оттого казённый, словно учреждение. В доме наискосок мелькнул контур подозрительного старика, но быстро исчез.

Лис с Кэрол вышли из машины, с любопытством оглядываясь. Улица уходила в сторону гор и там внезапно обрывалось, как стрела башенного крана. Вдалеке виднелись дома на соседнем склоне, утопающие в зелени. Горы были словно нарисованы валиком, которым водила нетвёрдая рука: сиреневые следы наползали друг на друга.

— Красиво, — сказала Кэрол. — И тихо.

— После трассы М-5 везде тихо, — усмехнулся я. — А Магнитке с местностью повезло, конечно, но жизнь здесь не сахар. Вот там раньше добывали титан и ванадий, потом бурый железняк,