– Почему он напал на бегунью? – спросила Луиза, подойдя к ним. – Ведь Метте оставалась здесь.

– А её он ни разу не тронул, она ведь совсем как ребёнок. Он всегда был с другой, – ответила Бодиль, словно это было совершенно естественно, и рассказала, что сейчас всё вышло так же, как много лет назад, когда Лисеметте заболела по-женски, и у неё всё время было кровотечение. – В то лето я дежурила на Санкт-Ханс по ночам в выходные дни, и это оказалось кстати, потому что я могла приносить ей с работы антибиотики.

– В девяносто первом году? – уточнила Луиза, и Парков кивнула.

– Он утром, пока я ещё не успевала добраться до дома, убегал в лес. Хотя я ему говорила, что нельзя.

– И там он насиловал встретившихся ему женщин, – сказала Рик.

У Бодиль опять забегали глаза, а потом она отвела взгляд.

– Как это получилось, что она в таком ужасном состоянии? – спросил Эйк, кивнув в сторону стойла. – Что вы с ней сделали?

– Ой, с ней так трудно с тех пор, как пропала её сестра, – ответила хозяйка дома и опять посмотрела на полицейских. – Если её не удержать, она бьётся головой о стену и не желает ни пить, ни есть. Но так бывает, когда человек тоскует по кому-нибудь.

– Куда девалась её сестра?

– Должно быть, Йорген забыл запереть дверь. Я обычно слежу, чтобы он не забывал это делать, ведь они не привыкли самостоятельно куда-то выходить. Но когда он разравнивает площадку перед домом, то иногда открывает дверь к ним.

Луиза заглянула в пустое стойло, где на узкой койке лежало аккуратно заправленное одеяло. На белом пододеяльнике лежали три жёлтые розы, такие же, какие Йорген срезал для неё, когда они последний раз приезжали в домик егеря. Обстановка в стойле была такого же рода, что и у Метте, со старинной мебелью и вещами из того дома, где Бодиль и Йорген жили детьми. Она составляла резкий контраст с грубо оштукатуренными стенами конюшни и облезлыми досками перегородок между стойлами, но мебель явно подбиралась заботливо, подумала Рик. В конце прохода, пролегавшего вдоль всей конюшни, стояла старая подставка для седла, а на стене рядом висела упряжь. Должно быть, всё это перешло к Бодиль с братом от прежнего владельца.

Луиза снова зашла к Метте, всё так же неподвижно лежавшей в постели, и присела на корточки рядом с койкой. Эта женщина была похожа на сестру, и у неё были такие же длинные тёмные волосы. Возраст как будто бы ещё не сказался на её внешности: черты лица были такими же тонкими, как у сестры, насколько Рик могла разглядеть под кровавыми ранами и шишкой, из-за которой лицо перекосилось.

Сотрудница полиции нащупала у женщины пульс: он был слабым, но, когда Луиза собралась встать, Метте внезапно замотала головой из стороны в сторону, словно какие-то невидимые силы дёргали её за голову. Глаза у неё были всё так же закрыты, но всё её тело сводило судорогами.

Со двора раздался шум подъезжающего автомобиля. Луиза слышала, как Эйк позвонил в «Скорую помощь» и полицию Хольбека, но подумала, что, наверное, отец Лисеметте добрался до этого места первым, и вышла его встретить.

Вигго Андерсен так торопился сюда, что на ногах у него остались домашние тапки.

– Ваша дочь здесь, – сказала Рик и показала на стойло. – Я, к сожалению, вынуждена вас предупредить, что она себя довольно сильно травмировала.

Не задавая вопросов, мужчина неуверенно последовал за ней. Пока они шли к стойлу, он держался позади Луизы.

– Она спит, но, мне кажется, вот-вот проснётся.

Как только Рик произнесла эти слова, с койки раздались какие-то беспокойные звуки, женщина опять замотала головой из стороны в сторону и сильно ударилась ею о деревянные планки перегородки, отделявшей её стойло от соседнего. Руки Метте, скрытые под одеялом, так и затрепетали, и, издав несколько жалобных воплей, она откинулась головой назад. Длинные волосы закрыли ей лицо.

– «Скорую помощь» вызвали, они уже в пути, – тихо сказала Луиза и отступила в сторону, когда Вигго Андерсен спросил, можно ли ему зайти туда.

Когда он с трудом опустился на колени рядом со своей беспокойной дочерью и положил ей руку на плечо, взгляд его был исполнен нежности. Тихим голосом он стал напевать:

– Гнездо две птички свили, а где – к чему вам знать? Листвой его прикрыли, и снизу не видать.

Большим пальцем Вигго ласково провёл по пожелтевшей ткани ночной рубашки, которая была надета на Метте. Её грудная клетка вздымалась от тяжёлых вздохов, а потом она снова ударила головой о стену стойла.

– Птенцы там обитают, пушистые мальцы. Клюв жёлтый разевают, пищат и ждут еды, – продолжал петь её отец.

С того места, где стояла Рик, ей показалось, что дыхание лежащей на кровати женщины стало спокойнее, но сотрудница полиции не стала подходить поближе, чтобы не мешать отцу успокаивать дочь.

– А взрослые пичужки порхают, не таясь. Должно быть, понимают: я им не дам пропасть.

Сон как-то разом снова сморил Метте. Напряжённое до этого тело отяжелело и погрузилось в матрас, щека успокоилась на подушке.

Андерсен растроганно улыбнулся Луизе и рассказал, что эту песенку он обычно напевал дочкам, убаюкивая их.

– Вы её нашли, – сказал он, снова посмотрев на дочь. Его рука по-прежнему покоилась у неё на плече, и он вдруг тихо заплакал. Окинув взглядом высокий футляр с часами и столик, он вымолвил: – Кто-то заботился о них.

Рик с трудом заставила себя промолчать, подумав, что сейчас не время посвящать отца в подробности того, как две его дочки жили последние тридцать один год. Если не знать этого, стойло в конюшне домика егеря, должно быть, выглядело хорошей альтернативой смерти. Луиза видела, что Вигго Андерсен ещё не обнаружил, что стойло рядом обставлено так же, и решила не торопиться с тем, чтобы рассказать ему больше. В своё время он всё равно узнает, что пришлось вынести его девочкам, после того как их списали из системы учёта лиц с отставанием в развитии.

– «Скорая» приехала, – послышался от дверей голос Эйка.

Раздались шаги по посыпанной камешками площадке и звук откинутого заднего люка. Чуть позже один из санитаров осторожно ступил в конюшню.

– Она здесь, – показала ему на стойло Рик.

Глаза молодого человека широко открылись, как и его рот, но Луиза успела упредить его вопрос, решительно покачав головой и прижав палец к губам.

На дворовой площадке припарковалось ещё несколько машин. Рик подвинулась, чтобы санитары могли пронести по неровному бетону пола конюшни носилки, и показала Вигго Андерсену, чтобы и он посторонился.

– Она при вас не приходила в сознание? – спросил молодой санитар, когда Луиза снова вошла в стойло.

– Она сейчас под воздействием успокоительного, – пояснила сотрудница полиции. – Но вам следует учесть, что, когда она очнётся, она может вести себя очень беспокойно и…

– Моя дочь сильно отстаёт в психическом развитии, – вступил в разговор Андерсен. – Когда она была ребёнком, то всегда очень бурно реагировала в тех случаях, когда оказывалась в непривычной или пугающей ситуации. Я бы вас очень попросил разрешить мне поехать с вами, если это возможно.