всю подлость, с которой ему пришлось столкнуться, от этого было особенно тошно. Что, если бы не он нашёл эту флэшку, а те, кто за ней охотились? Они продали или передали бы информацию другим людям. Хорошо, что он не сказал отцу. Если Лёха заказал слежку, пусть думает, что всё пропало. А вдруг у кого-то сохранилась копия? Ведь в наше время ничто никогда полностью не исчезает. Это болото будет затягивать его, пока не поглотит целиком. Жить не хотелось, сказать о том, что произошло, никому было нельзя, и друзей, как он думал, у него больше не было.

Этой ночью, вытянувшись на раскладном диване в своей комнате, бывшей комнате отца, Макс никак не мог заснуть, размышляя о том, что делать дальше. Перво-наперво, он хотел разобраться с камерой. Ничего, это он сможет — подождет, пока Далия уйдёт в душ, и отсоединит провод. Потом проверит не починили ли. В любом случае, он не собирался никому доверять. У всех свои интересы, а он оказывается под колёсами.

Когда Эля позвонила узнать, нет ли ответа от Саймона, Макс немного приободрился. Один человек, с которым можно просто поговорить.

— Саймон хочет, чтобы я пошёл в консалтинг, который будет разрабатывать проект. Предложение неплохое — тимлид — но я не уверен, что приму.

— Что тебе не нравится? Ты ведь на это надеялся?

— Я, если честно, ничего особенного не ожидал. Но раз уж они во мне заинтересованы, мне не очень по душе угождать какому-то сыночку хозяина фирмы, который, в конечном счёте, возьмёт на себя все удачи и заслуги, а на меня свалит все ошибки и провалы.

— Мне кажется, Макс, тебе нужно согласиться. Если всё получится, это для тебя возможность начать заново, уйти из эскорта!

Почему-то из-за этих Элиных слов, Макс взорвался:

— И ты туда же! Я, дурак, думал, для тебя не важно, чем я занимаюсь! Почему тебе-то это поперёк горла встало? Ты ведь той ночью не жаловалась на мою работу, даже наоборот, хотела заказать продолжение банкета! Или ты ревнуешь? Может быть, я не хочу уходить? Может быть, мне так нравится? Может у меня на таких баб, как ты и Далия, стоит? Мне надоело, что всем надо вмешиваться в мою жизнь! Пошла ты, сама знаешь куда!

Ошарашенная его словами, Эля не нашлась, что ответить. Макс отключился, и долго не мог отойти: злость накатывала волнами и заставляла стискивать зубы. «Да не нужен мне никто — ни отец с его слежкой, ни Эля, с её, блин, сочувствием, ни Далия, с её играми — сам во всём разберусь и сам всё решу!».

***

Пролетели несколько месяцев, постепенно пришла весна, дни стали длиннее и теплее. Последний снег растаял, асфальт высох, и деревья решили, что можно, не опасаясь заморозков, попробовать выпустить робкую новую зелень. Но Макс ничего не замечал. Его жизнь теперь сводилась к работе в консалтинге, на которую он всё же согласился, встречам с Димкой, развлечением Далии, и занятиям в спортзале.

Бабушка не могла понять, что творится с любимым внуком, который сваливал свое настроение на новую сложную работу и отсутствие времени, но её это не убеждало. Парня будто подменили: он всегда был сдержанным, но в последнее время из него слова было не вытянуть, а улыбаться он перестал совсем. Каждый раз, когда она видела серьёзное осунувшееся лицо внука, у неё сжималось сердце. Об Ане он не упоминал с Нового Года, и никакая другая девушка в его жизни не появлялась. Бабушка боялась, что одиночество и замкнутость до добра не доведут — ещё пить начнёт, или что похуже.

Зоя Борисовна поделилась своими тревогами с Алексеем, но и с отцом Макс почти перестал общаться, едва отвечая на звонки. Разговоры и переписка с Элей после их последней ссоры прекратились. Казалось, парень упорно возводил между собой и миром плотную стену, сквозь которую мог пробиться только Димка. В присутствии сына Макс расслаблялся, улыбался, становился прежним, и их связь всё больше укреплялась.

Не в привычках бабушки было навязываться со своими советами, но в конце концов она не удержалась.

— Максик, ну что ты всё время в четырёх стенах перед компьютером сидишь, смотри, как на улице потеплело! — крикнула она снова запершемуся у себя в комнате внуку. — Пойди хоть, погуляй! Даже Солнышко на улицу просится! — Зоя Борисовна души не чаяла в рыжем котике.

— Бабуль, не волнуйся, я просто занят, — уже привычно отмахнулся Макс.

— Знаешь, какой сегодня день? Фонтаны работать начинают. Ты же каждый год ездил. Вот и отвлекись, подыши свежим воздухом!

— Точно, бабуль, спасибо, что напомнила. Может и поеду.

Обычно Макс любил приезжать в Петергоф в первый день открытия фонтанов, а не в официальный праздник, который проводили почти на месяц позже. Фонтаны включали, когда было ещё довольно прохладно, до начала туристского сезона. Максу нравилось проводить время в парке без бродящих вокруг толп народа. Как же он мог позабыть, что это сегодня? Ладно, работа подождёт.

Добирался до Петергофа он всегда на метеоре. На набережной стояла очередь, но Макса это не напрягало. День был ясный, и он просто наслаждался солнцем, теплом и свежим ветром на лице. Равнодушие и тоска не рассеялись, но в этот весенний день хотелось верить в существование в мире чего-то хорошего и светлого.

Поездка до парка заняла меньше часа, и глаза отдыхали на вздымавшейся тяжёлыми серыми волнами воде реки и залива. Парень вышел на пристань и прошёл вдоль аллеи фонтанов к мостику, на котором всегда толпились люди, фотографируя дворец в одну сторону и вид на залив в другую. Несколько девушек попросили его сфотографировать их всех вместе, и Макс согласился. Но когда они продолжили разговор, извинился и отошёл. Ему хотелось побыть одному.

Привычно повернув налево, к своим любимым фонтанам-шутихам, Макс погрузился в воспоминания. Маленьким мальчиком, ему казалось чудом, что поток воды всегда заставал его и других врасплох. Казалось, есть какой-то камешек, наступив на который, он вызывает струю воды, но где он, этот камешек? Родители не говорили ему, что человек, управлявший этим волшебством, прятался в невзрачной деревянной, выкрашенной в зелёную краску, будке, недалеко от фонтана. Поэтому всплеск воды предсказать было никак нельзя.

Пройдя мимо шутих-скамеек, перед которыми бегали, заливаясь смехом, и дети, и взрослые, Макс направился к шутихе-грибочку. Он легко облокотился на железную ограду и закрыл глаза, вспоминая самые радостные минуты детства: отец, почему-то совсем не промокнув, как всегда, уже первый забежал под свежевыкрашенную зелёную, с красной зубчатой каёмкой, крышу. Он