— Максик, иди ко мне, не бойся! Беги, я тебя поймаю!

Макс нерешительно топтался на месте, а мама ласково подталкивала его в спину.

— Максик, иди к папе, ну, что же ты? Смелее!

Наконец Макс весь сжался, стараясь стать тонким, как лучик солнца, и побежал. Естественно, его окатило водой, и он зажмурился, но тут же папины руки подхватили его в воздух, обняли, и ему стало тепло и уютно. Это был последний раз, когда они приезжали сюда все вместе. На следующий год, мать привезла его уже одна.

Внезапно сухая горячая ладошка дотронулась до его собственной, и голос, который он узнал бы из тысячи, прошептал ему на ухо: «Макс, не бойся! Побежали?». Все стены, которые он так тщательно возводил, мгновенно рухнули, и он утонул в карих, с золотистыми искорками, глазах.

— Привет, Лиза!

— Привет, Макс!

Глава 37

Лиза и Макс

«И чудаки — еще такие есть —

Вдыхают полной грудью эту смесь.»

— Ну что, ты боишься промокнуть? — Лизина улыбка наполнила Макса счастьем.

Она была одета в лёгкую розовую ветровку и узкие чёрные джинсы. На шее — светло-коричневый шарфик. Это было чудом — её появление в парке в этот самый момент, её слова, будто в ответ на его мысли.

— С тобой, я готов хоть под водопад!

Взявшись за руки, они побежали к грибочку. Незримый властелин воды, явно знавший своё дело, облил их настоящим потоком. Под крышей Макс прижал девушку к себе, с удовольствием вдохнул запах её духов, нежно отвёл со лба непокорные волосы. Но тут же отпустил, ведь он не знал, где между ними проходила граница. Девушка, взволнованная близостью к нему, разочарованно отступила на шаг назад.

— Я так надеялся тебе увидеть! — вырвалось у Макса, и Лиза нервно затеребила конец развязавшегося намокшего шёлкового шарфика.

— Ты сегодня без подружки? — спросила она.

— С чего ты взяла, что она у меня есть?

— Я видела в газете твои фотки с женщиной.

— Далия только моя клиентка, — как хорошо, что Лизе не надо ничего объяснять. — А ты здесь одна?

— Нет, — и, увидев помрачневшее лицо парня, добавила. — Вот и они! Пойдём, а то я убежала вперёд.

По дорожке к фонтану шли Лизины родители и сестричка, и настроение у Макса сразу улучшилось. Лизин отец пожал ему руку, а мама приветливо поздоровалась. Лиза всё время держала парня под локоть, как будто боялась, что он исчезнет.

— Пап, мы с Максом погуляем по парку. Давайте, вы без меня обратно поедете? — обратилась девушка к отцу, который был серьезен, но отнёсся к словам дочери без особого неудовольствия.

— Только не забудь, что завтра будний день, рано вставать, — напомнила ей мама. — Поздно не задерживайтесь!

— К десяти обещаю доставить Лизу домой! — Макс не смог сдержать улыбки.

— К одиннадцати, — поправила девушка.

Когда дочь отошла, Борис Евгеньевич покачал головой.

— Не знаю, к добру ли эта случайная встреча. Лизонька, конечно, влюблена в Максима, но пара ли он ей? Я до сих пор не могу поверить, что он был эскортником! — отец произнёс последнее слово шёпотом, покосившись на младшую дочь.

— Свою голову не приставишь, — ответила ему жена. — Мне кажется, он неплохой парень. Но я боюсь, сам того не желая, он разобьёт ей сердце. Она у нас такая домашняя и неопытная.

— Вот и я о том же. С подобной работой он, наверняка, циничный эгоист и не уважает женщин. Я бы не хотел видеть его рядом с Лизой.

— Твои желания — ей не указ, иначе она бы не отказала сыну твоего знакомого.

— Как бы он Лизочке подошёл! — мечтательно закатил глаза к небу муж. — Умница, порядочный, перспективный.

— Не ей, а тебе! Лиза была к нему равнодушна, а вот рядом с этим мальчиком, она прямо светится изнутри! Ну что поделать? Мы можем только надеяться, что правильно её воспитали и доверять её чутью.

— М-да, тоже мне, мальчик! Не знаю, дорогая, совсем ничего не знаю.

— Я его помню, — вставила двенадцатилетняя Лана. — Это ведь он тогда Лизку на руках принёс? А ещё, она его фотки из газет вырезает и к себе в шкатулку складывает.

— Откуда ты знаешь, что в Лизиной шкатулке? — строго спросила мама.

— Я у неё иногда колечки и браслетики одалживаю, — девочка смущённо замолчала.

***

Некоторое время Макс и Лиза шли по аллее рядом, не замечая никого вокруг. Наконец Лиза прервала молчание.

— Ты какой парк больше любишь, верхний или нижний?

— Наверно, нижний, тут меньше всего искусственного, подстриженного.

— Ага, мне тоже английский стиль больше нравится, чем французский. Пошли, я тебе своё любимое место покажу.

Они всё дальше отходили от многолюдья, и наконец оказались в укромном уголке перед бюстом какого-то римлянина. Лиза умудрилась сесть на скамейку, подогнув по-турецки ноги и развернувшись лицом к Максу, который не мог оторвать от неё глаз. Ему хотелось ощутить биение её сердца рядом со своим, почувствовать её волнующее дыхание на своей щеке, пропустить сквозь пальцы пряди её волос. «Как она всегда смотрит: так просто, но честно и открыто? Эта девушка не способна соврать или обмануть. Она никогда меня не предаст, — думал Макс. — Но и я не могу ей лгать. Нам надо разобраться начистоту».

— Знаешь, чей это бюст? Императора Веспасиана. Когда я была маленькая, он мне почему-то понравился, и я всё просила папу опять пойти посмотреть на «некрасивого пирата», — Лиза рассмеялась, слегка напряжённо.

Она всматривалась в любимое красивое лицо: как он похудел и повзрослел за то время, что она его не видела! Ей казалось, что где-то в глубине глаз притаилась боль, и так хотелось помочь ему, взять на себя часть его тревоги.

— Лиз, — Макс нервничал. — Ты, наверно, знаешь всё, что про меня наговорили и написали. Только это, в основном, не правда.

— Я не поверила всякой гадости, потому что ты — не такой.

Максу было и приятно, и стыдно. Она верит в него. Заслуживает ли он этого?

— Ты понимаешь, — выдавил он. — Я натворил кучу глупостей.

— Наверно, но мне это не важно.

— Почему ты так уверена?

— Когда мы познакомились, в гостинице, ты мог сделать то, что я попросила. Любой другой парень на твоём месте бы сделал. Но ты остановился, ты подумал обо мне, а не о себе, хотя тебе и хотелось. Поэтому, я тебе доверяю. А теперь расскажи мне, что с тобой происходит.

— У меня всё нормально, — привычно начал Макс, но понял, что хочет, должен быть откровенен с ней о своей жизни. — По-дурацки всё