Их шаги были все ближе, когда она ощутила начало схваток.Сжав зубы, чтобы не выдать себя криком, она задержала дыхание, натужилась иощутила, как ребенок начал выкарабкиваться на свет. Снова боль, затемоблегчение. Она лежала без сил, потом с великим трудом приподнялась и… онемела,несмотря на смертельное изнеможение.

Ребенок сам перегрыз пуповину, на глазах светлел, а когдаона протянула к нему руки, сказал торопливо:

— Быстрее покорми меня!

Она прижала его к груди, он сосал быстро и жадно, но грохотраздавался все громче. Скалы раздвинулись, в темном проходе показались двегигантские фигуры.

Огромный бородатый мужчина захохотал злорадно:

— А, вот ты где! Далеко же заползла…

Ребенок оторвался от груди, сглотнул молоко. Глаза его былине по-детски серьезными, а голос прозвучал сурово:

— Но ты отсюда даже уползти не сумеешь.

Великан раскрыл рот. Ребенок выпрямился, он на глазахстановился крепче, выше, а в лице проступила злая решимость. Мужчина с хохотомподошел ближе и протянул руку.

— Это что за козявка? И как она разговаривает?

— Я разговариваю, — подтвердил ребенок. — Авот ты сейчас замолчишь.

Мужчина захохотал, из темноты раздался злой крик:

— Ты чего ржешь?

Мужчина ответил с хохотом:

— Есть над чем! Иди сюда, тоже расхохочешься!

— Нашел?

— Нашел, — ответил мужчина с хохотом, большепохожим на рев, он вытер выступившие слезы, — не поверите, но тутразговаривающая козявка… тебя как зовут, малец?

— Мафусаил, — ответил ребенок. — Меня отец имать собирались так называть. Значит, я он и есть.

Мужчина перестал хохотать и, схватив его обеими руками,поднял к своему лицу. Ребенок неуловимо быстро вывернулся, ударил ногой в горлобородачу. Тот захрипел и начал сползать по скале.

Руки его разжались, ребенок упал на землю, но не успела Адниброситься к нему на помощь, как он извернулся, выхватил из-за пояса бородачаострый нож.

В пещеру ворвались двое, глаза их заблестели, когда увиделибеспомощную женщину. Один бросился сразу к ней, второй в полутьме, слабоосвещаемой светом трепещущего огня факела, споткнулся о труп бородача.

— Погоди, — сказал он озабоченно, — что сбратом…

Первый отмахнулся нетерпеливо:

— Потом! Сперва потешимся с этой девкой, а потом…

Второй не ответил, а Адни расширенными глазами смотрела, какв темноте блеснуло лезвие и разбойник начал сползать по стене точно так же, каки бородач.

Первый разбойник повалил Адни и с жадным сопением началзадирать ей платье на голову. Он только всхрюкнул, когда острие ножа вонзилосьему в шею по самую рукоять.

Адни прошептала, не веря своим глазам:

— Как ты сумел?

— А что оставалось? — ответил ребенокпо-взрослому. — Либо умереть, либо возмужать раньше времени. Дети бедныхвзрослеют рано… Ведь мы бедные, мама?

Она прошептала печально:

— Очень, сынок.

— Вот видишь, — сказал он угрюмо. — А родисья у богатых, то до женитьбы в песочке бы играл! Ладно, я не один, кто не зналсчастливого детства, кого лишили детства… Пойдем, мама? Обопрись на меня. Детидолжны быть опорой родителей.

Она воскликнула:

— Откуда ты все это знаешь?

Он хмыкнул:

— А отец мой Енох? Он же замучил тебя нравоучениями!Тебе что, могла и убежать, а мне только и оставалось, что сидеть во тьме ислушать. Ну, я мог еще и плавать, но там не расплаваешься, а он зудит и зудит,ровно муха в паутине… Так что наслушался на всю оставшуюся жизнь. Хочешь, я ипро Адама и Еву в саду расскажу?

Она отшатнулась:

— Не-е-ет! Я тоже наслушалась на всю оставшуюся. Лучшескажи, откуда тебе ведомо про мух и паутину? Плавал, я еще понимаю… Тоже отЕноха?

Он чему-то хихикнул:

— Нет, тот дядька сказал про Еноха. Ну, который к тебепо ночам прилетал. Который толкался так сильно.

Она заговорила торопливо, голос был смущенным:

— Давай быстрее уходить отсюда. А то, не ровен час,явятся еще всякие… Пойдут искать этих…

— Не придут, — сказал он рассудительно.

— Почему?

— Разбойники друг друга не ищут, — объяснил онпо-взрослому. — Это соратники ищут, но не сообщники.

— Ох, ты еще и умный…

— Это отец у нас умный, — пояснил он. — Онмудрец, не знала? Лучше подождем здесь до утра. За это время разбойники точноуйдут. Справа город Каинана, а за теми холмами несколько городов семени Иареда.Они увидят огонь в ночи и обязательно придут посмотреть…

Она вздохнула.

— Как скажешь. Ты мужчина, тебе виднее.

— Да, мама. Отдыхай.

— И ты отдыхай, — сказала она заботливо. —Тебе не надо, надеюсь, после богатырского подвига отдыхать по трое суток? И всетрое суток искать в твоей головке?

— Мама, — ответил он с неудовольствием, —старые богатыри до того наотдыхались, что чудищ расплодилось, как муравьев.Нам, молодым да ранним, отдыхать некогда. Со мной пришло новое поколениегероев!

Он лег у ее ног, уже не младенец, но все-таки ребенок, навид ему не больше пяти лет, а когда заснул, лицо стало совсем младенческим,невинным и бездумным.

Потом его пухлый ротик раскрылся, розовые губки плямкали,словно сосал ее грудь, но она видела, как изо рта неспешно вышел клубполупрозрачного пара, принял облик молодого мужчины с суровым, даже жестокимлицом.

Был он высок и статен, в плечах широк, а когда обликуплотнился, она, едва дыша, рассматривала его диковинные доспехи, каких незрела еще, его длинный меч за спиной, его опасно красивый и мужественный облик.

— Мама, — произнес он мужественным голосом, большепривыкшим отдавать приказы на поле битвы, чем обращаться к женщине с такимсловом, — мама, только не буди!

Она прошептала:

— Кто ты?

— Сын твой, — ответил он хмуро.

— Но как же ты…

— Мама, — прервал он нетерпеливо, — я мал,плоть моя слаба, но дух силен!.. Я не могу еще держать меч взрослого, но чую,что враг пока в нашем городе. Ты не давай мне проснуться, а я быстро погляжу,нет ли за нами погони.

Она вскрикнула в страхе:

— Не смей! Ты даже в моем чреве спал всегда чутко. Есливдруг ворона каркнет, сучок треснет, ты проснешься… и тогда, оставшись бездуши, ты здесь умрешь!