Во всем этом хаосе Мейсон играл роль «мухи на стене» – держал ухо востро, но избегал вступать в дискуссии. И хотя следующие два дня он просыпался измотанным и разбитым, но не мог оторваться от процесса. Он боялся, что упустит какую-то важную деталь или, что еще хуже, поиски завершатся без его участия.

На третий день поисковый отряд разбился на группы по пять или шесть человек, надеясь охватить как можно большую территорию. Они отправились в путь утром и продолжали идти до самой темноты. Усталость настолько притупила умственные способности Мейсона, что он забыл, а может, и просто не стал заряжать телефон, ему с трудом удавалось сосредоточиться, не отвлекаясь на мимолетные звуки и ощущения леса. Тогда он решил отделиться от группы и воспользоваться картами, которые дала Аннабель. До этого момента он не удосужился проверить маршруты Матиаса. Дженни по-прежнему играла ведущую роль в поисках; ее семья жила в Черной Лощине с незапамятных времен, что обеспечило ей доступ к старым документам, картам, отчетам и дневникам. Но даже в этом случае полученная информация казалась по меньшей мере разрозненной.

А Мейсон устал ходить кругами. Он достал из кармана камень сновидений, который всегда теперь держал при себе. Положив его на карту на ладони, он пробормотал случайную короткую молитву, не слишком рассчитывая, что это действительно принесет хоть какую-то пользу. Но по крайней мере и не повредит. Он попросил лес проявить милосердие и не дать ему заблудиться.

Большую часть пути он преодолел, ориентируясь на высоту подлеска. Прошагал через чащобу высоченных сосен, перемежающихся елями, сахарными кленами и осинами, затем наткнулся на узкую долину с неглубоким ручьем и великолепным белым дубом, густо окруженным белоствольными березами. Но чем глубже Мейсон забирался в лес, тем меньше замечал, как пролетает время, пока не наступила ночь. Он оказался неизвестно где, без понятия, как вернуться обратно. Все вокруг казалось совершенно одинаковым: деревья, скалы и расстояния между ними. Порой ему слышался шепот, а может, это были крики птиц или животных? Он готов был поклясться, они его звали: «Сюда!» Но, стоило Мейсону обернуться, там всякий раз ничего не было.

На переферии сознания он уловил, как подувший ветерок тихонько зашелестел листьями и ветвями, привлекая его внимание. Камень в руке загудел, напевая все громче, когда Мейсон последовал за ветром и оказался на поляне, где росла древняя ива. По форме и размеру ее огромной кроны он понял, что перед ним то самое дерево с фотографии Матиаса. Интересно, он нашел ее или она его нашла?

Мейсон почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к этому великолепному существу, чтобы попытаться понять, что скрывается за городским безумием.

– Что ты такое? – Он на мгновение задержал пальцы у коры дерева и наконец положил руку на массивный ствол.

Его втянуло в вакуум, дерево завладело им. Дезориентирующий поток ощущений, восприятий и эмоций, которые принадлежали не ему, проходил сквозь его тело. Они принадлежали множеству других людей, побывавших здесь до него.

Затем он увидел девушку, ту самую, из его снов. Он узнал ее даже без плаща, длинные темные локоны девушки колыхались в такт с ветвями ивы. Его захлестнул поток, подобный которому он испытывал только дважды: во сне с Гавраном и когда умерла Аманда. Неужели эта девушка Аманда? Настоящая пытка – узнать ее, даже толком не видя. Когда уже неудачи перестанут его преследовать? Казалось, он не мог их похоронить, как бы глубоко ни копал могилу.

– Почему я? – кротко спросил он. – Почему выбор пал на меня?

Откуда-то из глубины раздался громкий и ясный ответ:

– Кто сказал, что ты избран?

Не выдержав напряжения, Мейсон оторвал руку от дерева. Девушка растворилась, как дымка, их контакт мгновенно прервался.

Мейсон быстро замотал головой:

– Нет, нет, нет, нет, – стонал он. – Это не по-настоящему. На самом деле тебя здесь нет. Я уже слышал эту историю и не хочу слушать снова.

Со стороны леса позади себя Мейсон услышал шум приближающихся крыльев, и хотя он не мог его видеть, но затылком почувствовал знакомое сверхъестественное присутствие.

Он услышал два голоса – мальчика и старика, каждый их слог звучал совершенно синхронно, произносимый одним и тем же леденящим душу существом.

– Все подчиняется циклам.

С этими словами из его легких как будто выкачали воздух и лишили тело сил. Не успев произнести вслух имя говорившего с ним, Мейсон выронил поющий камень сновидений из рук и рухнул на лесную подстилку. Его сознание погасло, как пламя свечи.

КАЙ

ДАЖЕ ВО СНЕ ни единой крупицы того, что происходило вокруг, не ускользало от внимания Кая. Он понял, что что-то не так, когда посреди ночи его разбудило сердце девушки, колотившееся так сильно, что он чувствовал его бешеный стук своей обнаженной грудью. Ее руки были холодны как лед, а лицо пылало.

Кай сорвал одеяла и сел, с замиранием сердца осознав, что она все еще спит. Он надеялся, что угроза исходит от какого-нибудь незваного гостя, которого он сможет разорвать на куски, другого охотника или даже медведя.

Нет, так ему не повезло.

Он осмотрел Мию. Однако физически, казалось, она невредима, что могло означало только одно.

Абаддон активизировался.

Кай выругался под нос, притянул девушку к себе на колени и легонько встряхнул, пытаясь разбудить.

– Баранья котлетка, – позвал он. Мия вздрогнула и попыталась вырваться, размахивая руками, словно они на шарнирах. Он схватил ее запястья, но она с удивительной силой отдернула руки.

– Нет! – вскрикнула она, все еще не приходя в сознание. Девушка скользила пятками по одеялам, борясь с невидимым врагом. Нескоординированные взмахи рук превратились в яростные толчки, и она едва не упала с кровати.

Кай попробовал схватить ее, но она выскользнула из его рук, как вода сквозь пальцы, уворачиваясь от любых попыток ее удержать. Его настойчивость возрастала наравне с ее ужасом. Кай чувствовал запах ее страха, он пробрался ему под кожу, как если бы муравьи бежали по венам, разъедая нервы.

– Пожалуйста, проснись, – взмолился он, пытаясь удержать ее на месте. Его разум парализовало, он никак не мог решить, что предпринять. И Амы не оказалось рядом, чтобы помочь. А разве она должна? Он должен был сам защитить Мию.

Кай не чувствовал себя таким беспомощным, даже когда умерла Элис, даже когда его тело согнулось и сломалось, выставив его на милость окружающих. Мия приютила его демона, и теперь он преследовал ее, единственного человека, которого Кай подпустил к себе так близко.

Откуда-то из глубин его измученного сердца к горлу подступил всхлип, мучительный крик эхом разнесся по хижине, отражаясь от гнилых деревянных стен.

Он ненавидел это чувство беспомощности, ненавидел свое желание свернуться клубком, прикрыть морду хвостом, которого сейчас не было, и спать до следующего снега.