– Кофе не стоит, – предупредила она. – У вас и так давление повышено.

– Это показатель работы мозга, – объяснил я. – У кого низкое давление, у того мозг работает, как у черепахи.

Она кивнула, это известно, уточнила:

– А зачем вам сейчас мощно работающий мозг?

Может, в её реплике таилось что-то ещё, вроде того, что перед сном кровь должна перенаправляться в другое место, но вряд ли, Виолетта очень сдержанна в таких проявлениях, это не раскованная Ежевика.

В груди кольнуло, я с большим усилием улыбнулся и начал работать ножом и вилкой, хотя сердце будто в прорубь окунули, а вкусовые рецепторы перестали ощущать, что кладу в рот.

Виолетта умница, то ли понимает, что во мне творится, то ли женские инстинкты срабатывают, но молча ухаживает за мной и за столом, подкладывая на мою тарелку самые сочные ломтики, и потом, когда оба забрались под одеяло, заботливо подоткнула его мне под спину и натянула на плечи.

Можно бы и сразу заснуть, оба устали достаточно, но сработал мощный инстинкт, не тот, самый древний, что каждую самку надо обрюхатить, а более поздний, наш долг, дескать, оставшись наедине с женщиной, настойчиво предложить свои сексуальные услуги, а то ещё подумает, что с нами что-то не в порядке.

Виолетта всё понимает, моментально подыграла, и мы очень быстро и к взаимному облегчению закончили с этим делом, что в законодательстве обрело название супружеского долга.

Она тут же влезла ко мне под мышку, прижалась, положив голову на грудь и поджав все конечности, я обхватил её широкой дланью, накрыв ладонью плечо, и ощутил своё пещерное могущество самца, у которого самка смиренно ищет защиты и укрытия.

Для её пещерной сути тоже блаженный миг, чувствует защищённость, никакой зверь ночью не нападёт и не вытащит из пещеры, и с этим прекрасным чувством оба заснули крепким здоровым сном.

В старину в подобных случаях принято было на работу являться порознь, а то понятно, что подумают, но сейчас свобода, так что вместе вышли из квартиры, вместе доехали и плечом к плечу вошли в здание института.

И если кто спросит, ни она, ни я не станем увиливать и скрывать такую деталь, что ночь провели в одной постели, а повязались всего разок, что вроде бы не украшает обоих, но нам в самом деле по фигу.

Ежевика встретилась в холле, словно точно рассчитала моё появление, это нетрудно, движение моего авто видно на карте, быстро взглянула на безмятежное личико Виолетты, на меня.

– Доброе утро, шеф! – сказала она быстро. – Я не увидела своего имени в списке отладчиков последней ступени.

– Всё верно, – ответил я ровно. – Там вылавливают последние баги, а ты специалист по базовым вопросам.

Виолетта прошла мимо, вежливо кивнув Ежевике, но даже я ощутил ауру острой неприязни между обеими.

– Но, хотела бы, – начала Ежевика, я прервал:

– Руководству виднее, как распределять ресурсы нашего коллектива.

И тоже прошёл мимо, страшась, что переведёт разговор на более личные темы, а этого, хоть и сам жажду, но лучше не допускать, что-то не уверен, что не наговорю глупостей, которых потом буду стыдиться.

Ежевика, я уверен, провожает меня взглядом, чувствую его между лопаток, как боевой лазерный луч, но прошёл той же деловой походкой поглощённого работой человека, который влюблён в своё дело, а всё остальное идёт лесом.

В главном офисе работа кипит, моё появление мало кто заметит, смотрят в экраны, только Влатис произнёс с сочувствием:

– Шеф, у вас помятый фейс. Пили много или плохо спали?

Я сказал с неудовольствием:

– И то и другое. Ещё и воевал с инопланетянами. Джин уже закончил тестирование?

– Вот-вот, – заверил он. – Как всегда, непредвиденные трудности. Всё-таки до нас никто этой дорогой не ходил!.. А спешим в темноте, камней под ногами не видно. А там ещё и ямы!

– Не спеши, – буркнул я, – но торопись. Враг не дремлет.

– Вы о всемирном империализме?

– Ещё не слышал, – ответил я, – чтобы так Константинопольского называли. Но он пострашнее империализма, потому что уже внедряется к нам!

Через полчаса пришёл Фраерман, у него проблема с кодом, всё время выскакивает одна и та же ошибка, уже и не знает, в каком месте затаился баг.

– Что только ни делал, – пожаловался он. – Помолиться разве что?.. Но, боюсь, молитвы мои до неба не доходят. А сколько их было!

Я сказал с подозрением:

– Неверно молишься?

– А вы знаете, как верно?

– Конечно.

– Ну?

Я пояснил со вздохом:

– Молитвы тебе подобных не доходят потому, что каждый молится за себя, а это грех. Сказано же в главной молитве: «Хлеб наш насущный дай нам днесь»! А ты что говоришь? Дай мне днесь!.. Мне, мне!.. И побольше, побольше!

Он сказал уязвлённо:

– Шеф, да вы коммунист!

– Христос был коммунистом? – переспросил я. – Хотя… гм… у кого-то Томас Мор и Кампанелла набрались же своих идей? Оба религиозны по самые не могу… «Интернационал» весь из библейских цитат… Иди работай, чего уши развесил?

Он ухмыльнулся, ушёл, я попытался сосредоточиться на нейролинке. Не успели испытать даже на мышах, а положено, но я сам настоял, что это практически бесполезно, на мышах хорошо проверять моторику, а что мышь думает, пока никакой прибор не уловит.

А с четвёртого поколения нейролинка открываются полностью так называемые мысли. Сейчас их трудно выделить из рёва тёмных чувств и желаний, но понятно, что процесс не остановим, как вообще не остановим сам прогресс.

Нейролинк не айфон, тому все были рады, а нейролинк уже на стадии разработки вызвал яростное сопротивление. Но, как и с айфоном, принуждать никого не будем. Не хотите – не надо. Всегда была масса тёмного крестьянства, что на паровозы бросались с вилами, телевизоры считали проделками дьявола и громили вышки сотовой связи.

Но сейчас этой тёмной массы и так избыток, в то время как остро недостаёт высококвалифицированных специалистов. Но эти сами выстроятся в очередь на получение нейролинка, плюсов намного больше, чем минусов.

А ещё чем выше амбиции, тем меньше должно быть тайн за спиной. Или в шкафу.

Анатолий сообщил по связи, что удалось решить одну из проблем сбоев в чипе, потом зашёл в кабинет и тихонько добавил, что остались ещё две, помельче, потому не отложить ли до полного искоренения…

– Нет, – отрезал я.

– Но это удваивает риск…

– Надо успеть, – сказал я.

– Шеф, это как попытаться взлететь на самолёте без крыльев!

– Партия велит, – отрубил я, – взлетим и без мотора!