Я ощущала боль в твоем голосе как свою собственную, когда ты говорила о родителях. Бедная Поппи! Мне так хотелось защитить тебя от всех невзгод! Взять под свое крыло. Я восприняла тебя как дочь, которой у меня никогда не было. Ты стала той женщиной, какую выбрал мой сын и в которую он был безумно, глубоко влюблен.

Вскоре я начала подозревать, что у твоего горя есть и другая сторона. Тяжкая ноша, которую ты ни с кем не могла разделить. Я видела, что, хотя ты по-своему любила Стюарта, это было не такое сильное чувство, которое он испытывал к тебе. Когда он хотел взять тебя за руку, ты часто не обращала на это внимания.

Однажды ночью Стюарт прокрался по коридору в твою комнату, я слышала через стену, как ты говорила ему, что это «неправильно» под крышей его родителей. От истинной страсти мозги отключаются, и тебе безразлично, что правильно, а что нет. Я слишком хорошо это знаю.

Интуиция подсказывала мне, что ты была влюблена в другого мужчину и что из этого ничего не вышло. Тогда я еще не знала об аборте. Но если бы и знала, то поняла бы. Да, я из другого поколения. Однако подобные ситуации возникали и в наше время.

Когда Стюарт объявил, что женится на тебе, я была в восторге, но и боялась за вас обоих. Будешь ли ты счастлива с таким рассудительным человеком, как мой мальчик? Не причинишь ли ему боль, если (или когда) поймешь, что тебе необходима страсть? Которой, как я догадывалась, тебе не хватает.

Я советовала тебе пригласить мать на свадьбу, но ты возражала. «Я не хочу иметь с ней ничего общего, – сказала ты. – А папа приедет».

Это казалось невероятным, когда год спустя ты сообщила, что беременна. Я никогда не задумывалась о том, какой стану бабушкой. Но позднее, когда родилась Мелисса, мы навестили тебя в больнице. Ты предложила мне взять ее на руки, и я ощутила такую любовь и желание заботиться, которых прежде не испытывала к другому человеческому существу. Даже к Стюарту. Это трудно объяснить. Наверное, это волшебное чувство – знать, что у твоего ребенка теперь есть свой ребенок. Еще я поражалась тому, что в этой чудесной малышке присутствует частичка меня, хотя ее и зачали два других человека. Однажды, дорогая Поппи, когда у девочек появятся дети, ты это поймешь.

– Я всегда буду рядом с тобой, – пообещала я внучке. – Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Даже у Джока на глаза навернулись слезы.

– Бывали времена, когда я и не надеялся, что такое случится, – произнес он, сжимая мою руку. – Мы проделали долгий совместный путь, правда? Ты и я.

Да. Мы прожили вместе дольше, чем я могла представить. Вот поэтому я и поняла позднее, что у вас со Стюартом все еще есть шанс.

Я почувствовала такой же прилив любви, когда родилась Дейзи. Порой я задумывалась, смогу ли когда-нибудь любить другого внука или внучку так же сильно, как обожала Мелиссу. Но я смогла. Так ли себя чувствуют матери, у которых несколько детей?

Джейн была бы хорошей бабушкой. Она говорила мне об этом в снах. «Если бы не ты, – шептала она, – возможно, я дождалась бы внуков».

Твои девочки, Поппи, напоминали мне ее детей, которых я так любила. Что сейчас делают Вайолет и Элис? Женился ли Гэри снова? Иногда у меня возникало искушение поискать его в интернете, но всякий раз я останавливала себя. Какой в этом смысл? Я не должна рисковать и ворошить прошлое. Главное – настоящее.

Благодаря внучкам у нас с Джоком началась новая жизнь. Милтон-Кейнс не так уж далеко от Лондона, и мы часто приезжали к вам в гости на поезде, помнишь? Вы тоже навещали нас. Помнишь, как однажды мы с Джоком сами повели девочек в сафари-парк Воберн, чтобы дать вам отдохнуть? Они очень хорошо повлияли на нас. Они дали нам новые общие точки соприкосновения. Мы даже начали планировать круиз по Средиземному морю, чтобы отпраздновать выход мужа на пенсию, который приближался.

А потом Джок умер. Никто из нас этого не ожидал. Я понятия не имела, что рак поджелудочной железы может быть таким скоротечным. Наверное, муж был болен еще на вечеринке по случаю второго дня рождения Дейзи, но пока об этом не знал.

– Прости, моя цыпочка, – сказал он мне перед смертью. Это были его последние слова. Я даже не успела сама попросить у него прощения за собственный вклад в былые раздоры.

Раньше мне временами очень хотелось, чтобы весь дом был в моем полном распоряжении. А теперь он казался пустым. Холодным. Ты могла бы подумать, что я почувствовала свободу делать все, что захочу, без мужа, навязывающего старомодные правила. Но этого не случилось. Мы с Джоком прожили вместе так долго, что я не могла представить себя без него. У нас бывали плохие времена. Однако, когда все уже было сказано и сделано, мы с Джоком достигли взаимопонимания. Кроме того, я провела с ним всю свою взрослую жизнь. Это многое значит. Если бы вы со Стюартом не взяли меня к себе, не знаю, что бы я делала. Но теперь я просыпалась каждое утро от теплых объятий Мелиссы и Дейзи, ворвавшихся в мою комнату. Это придавало мне новый смысл жизни. Как же мне нравилось помогать их воспитывать, следить за домашними заданиями, возить в школу, играть во французский крикет в саду! Меня устраивало, что ты постоянно занята работой, Поппи. Это означало, что я опять кому-то полезна.

А потом ты встретила этого человека…

После расставания с Мэтью у меня в голове такой сумбур, что я сначала шагаю не в том направлении и прихожу в себя только на Стрэнде, наткнувшись на прохожего. Осознав, где нахожусь, возвращаюсь к станции метро «Набережная». Там на мгновение прислоняюсь к холодной каменной стене и стараюсь размышлять здраво. Что я наделала?

Чем дольше я думаю об этом, тем яснее понимаю, что не могу пойти в полицию. Это означало бы втянуть в дело Стюарта, а об этом не может быть и речи. Идея отдать Мэтью все наши сбережения нелепа. Как я объясню это мужу? Поддаться на шантаж – отвратительно. И сейчас я стремлюсь найти другое решение.

Внезапно понимаю, что от паники не могу дышать. Ноги дрожат, и я сгибаюсь пополам, пытаясь втянуть воздух – как бегун, который только что закончил марафон. Может, так оно и есть. Вероятно, это конец пути. Прохожие смотрят на меня, но никто не предлагает помощи. Я еще раз напоминаю себе, что Лондон – большой город, но никогда не знаешь, кто из знакомых будет проходить мимо в любой момент. Кто-нибудь мог видеть меня. Нас. У меня и без того достаточно неприятностей. Поэтому я направляюсь домой, все еще пытаясь выровнять дыхание и постоянно проверяя свой мобильный на случай, если Мэтью снова напишет мне сообщение.

Наверное, мне следовало притвориться, будто я согласна дать ему деньги. Так я, по крайней мере, выиграла бы немного времени и не беспокоилась о следующем шаге Мэтью. Мало ли что взбредет ему в голову.

Когда я иду по нашей садовой дорожке среди аккуратно посаженных цветов, то вижу в окне седую голову Бетти и каштановые кудри Дейзи, склонившихся над доской для «Лудо». (Моя свекровь учила внучек играть в «старые добрые игры».) Коко сидит рядом. Мелисса входит в дверь с подносом чего-то вкусного и садится на диван позади них. Я смотрю, как они смеются. Стоило бы поговорить со старшей дочерью о ее онлайн-дружбе с Мэтью и «советах по актерскому мастерству», которые он раздает, но я боюсь, что она почует неладное. Бетти встает, чтобы задернуть шторы – уже почти стемнело, – и замечает меня. Она смотрит встревоженно. Встрепенувшись, я поспешно улыбаюсь и машу рукой.