Я иду по папиной дорожке, дрожа от страха и гнева, а слова Мэтью вертятся у меня в голове. «Я немного присмотрю за твоим отцом, хотя мне нужно вернуться в Лондон, чтобы заняться кое-какими делами. А ему следует лучше беречься, не думаешь? Иначе с ним может произойти еще один несчастный случай».

Мэтью подстроил падение отца?

Если он это сделал, я убью его!

– Поппи!

Папа стоит в дверях.

– А я гляжу в окно – вроде ты. Что ты тут делаешь? Если приехала встретиться со своим другом, то вы разминулись.

Мы идем в гостиную, где я помогаю отцу сесть на диван.

– Твоя соседка, – осторожно начинаю я, – сказала, что Мэтью Гордон был здесь не только сегодня. Ты мне этого не говорил.

Отец опускает голову. Внезапно он превращается из сварливого старика в ребенка.

– Он просил тебе не сообщать. Мол, что это часть сюрприза для тебя и что я все испорчу, если что-нибудь ляпну. По-моему, это как-то связано с твоей работой. – Папа поднимает голову. – Мы чудесно поболтали. Он спросил, как у тебя сейчас дела, и я рассказал ему все о твоих успехах. – В его голосе слышится трогательная нотка гордости. – Он очень заинтересовался. Задавал всякие вопросы.

– Какие, например?

– Я всего не помню. Вроде что-то о твоих клиентах, но тут я могу ошибаться. Хотя помню, как мы говорили о девочках.

Я чувствую, как волосы у меня на голове встают дыбом.

– И что он сказал?

– Долго разглядывал их фотографии. – Отец машет рукой в направлении каминной полки, где в рамочках выставлены снимки Дейзи и Мелиссы в школьной форме. Мелисса выглядит скорее на двадцать один год, чем на семнадцать. Дейзи еще по-детски пухлая, с милым, добрым лицом. Моя кровь кипит от возмущения. Как смеет Мэтью так нагло втираться в доверие к моим близким?

– Он спросил, в какой школе они учатся. Я ответил, что в разных, но не смог вспомнить названия. – Папа озабоченно морщит лоб. – Я думал, что вспомню позднее, но мне так и не удалось. Потом он сказал, что ему пора. Я проводил его до двери.

– Папа, а Мэтью был рядом с тобой, когда ты упал? – мягко спрашиваю я.

– Ну да, вот тогда-то все и случилось. Он просил не провожать его, потому что на улице холодно. Я ответил, что, может, я и стар, но у меня еще остались хорошие манеры. Мэтью придерживал меня под руку, чтобы я не поскользнулся на льду. Он так расстроился, когда я споткнулся о тапочки и повредил лодыжку. Это он вызвал мне скорую. Но не смог поехать со мной в больницу, потому что спешил вернуться домой, чтобы заботиться о своей жене. Представляешь, она в инвалидном кресле.

Меня бросает в жар от ярости. Я почти готова выложить отцу правду о Сандре, но не хочу отвлекать его от основной темы.

– Тогда почему ты мне наплел о каких-то детях, стучавшихся в дверь, и о том, что тебе помог случайный прохожий?

– Я же объяснил. Мэтью просил не говорить тебе, что он был здесь, иначе это испортит сюрприз. Надеюсь, я его все же не испортил?

Вряд ли следует говорить отцу, что «сюрприз» заключается в том, что Мэтью решил обчистить меня до нитки путем шантажа.

– Нет, ничего страшного, – беспечно произношу я. – Все в порядке.

У меня в голове не укладывается, как мой отец может быть одновременно таким упрямым и удивительно доверчивым.

– Зачем он снова навестил тебя сегодня? Чего он хотел?

– Что это? Какой-то допрос? – Папа говорит так, будто шутит, но выглядит смущенным. – Он объяснил, что проезжал мимо и просто хотел вспомнить былые времена. Очень приятный парень, правда?

– Да, – киваю я. – А теперь пока посиди, а я заварю чай.

Я провожу остаток дня в компании отца, «помогая» собирать пазлы («Этот фрагмент не сюда, Поппи! Дай я сам!») и готовя ему еду. Но постоянно размышляю, как поступить дальше.

У меня нет никаких доказательств, что Мэтью нарочно толкнул отца. Но он вполне мог это сделать. И если я не дам ему денег, он может обезуметь настолько, что снова причинит какой-нибудь вред моему папе или – мне невыносимо даже думать об этом – кому-то из девочек. Как минимум Мэтью пошлет нашу фотографию в постели Стюарту. Теперь я уверена, что он это сделает.

Я выскальзываю в сад, чтобы в спокойной обстановке изучить банковское приложение на телефоне, и выясняю, что действительно могу снять пятьдесят тысяч фунтов в главном филиале – двумя частями в разные дни. Мне даже не нужна подпись Стюарта. Если я сниму первую порцию завтра, то как раз успеваю. Мне не нравится эта идея, но…

– Поппи! – кричит отец. – Ты что, меня не слышишь? Я сказал, бобы закончились!

– Нет, их полно, – отвечаю я, стараясь говорить рассудительно, хотя чувствую себя на грани нервного срыва. Папа ни в чем не виноват. – Сам посмотри!

Я иду в кухню и открываю шкаф. Там многие ряды банок с бобами – какие-то с сосисками, другие без них.

– Ладно, – говорит отец. Мгновенно он снова успокаивается.

– Хочешь, я тебе разогрею?

– Нет. Я не голоден. Мне просто важно знать, что они есть. Лучше я сейчас закончу свой пазл.

Он садится за обеденный стол. Там набор из десяти тысяч фрагментов с изображением моря на коробке. Как у отца получается так ловко собирать их, когда он путается в молоке и печеных бобах?

Я замечаю, какой грязный у него пол в кухне. Весь в пятнах засохшего яичного желтка и еще чего-то непонятного. Я нахожу в шкафу швабру и принимаюсь за уборку. И сразу чувствую себя спокойнее. Есть нечто такое умиротворяющее в размеренных движениях швабры. Долой все пятна и грязь! Это создает иллюзию, будто я снова контролирую ситуацию. Потом, пока отец все еще корпит над головоломкой, я перехожу к ванной, туалету и папиной спальне.

Когда звонит мой телефон, я с удивлением вижу, что прошло уже три часа. На экране высвечивается имя Бетти. Она, наверное, хочет узнать, когда я вернусь. Скоро мне пора выезжать. Я запустила работу, и мне нужно побыть с девочками. Что же касается Мэтью, то у меня в голове по-прежнему сумбур.

– Поппи…

Я мгновенно понимаю – что-то не так.

– Что случилось?

– Коко. – Ее голос полон горя. – Она пропала! Дейзи гуляла с ней в парке и на секунду остановилась, чтобы достать телефон из сумки. Запуталась рукой в поводке, и прохожий, мужчина, предложил подержать Коко, пока Дейзи ответит на звонок. А потом он «растворился» вместе с собакой. – На заднем плане в трубке я слышу истерические рыдания Дейзи. – Я не знаю, что делать. Самое ужасное, что бирка с ошейника отвалилась как раз перед выходом. Никто не сообразит, как вернуть собаку нам. Дейзи хочет звонить в полицию.

– Она объяснила, как выглядел тот человек?

– Вроде бы у него были темные волосы, зачесанные назад, и крупный нос. Вообще-то он даже представился. Сказал, что его зовут Мэтью, однако, скорее всего, это выдумка.