— Если осужденная женщина заявляет о своей беременности, она может подвергнуться гильотинированию только после разрешения от беремени.

— За последние тридцать лет смертный приговор приводился в исполнение в среднем через 6 месяцев.

— Запрет на гильотинирование осужденных моложе 18 лет и старше 70 лет на момент совершения преступления.

Фактом остается и то, что, быстро освоив метод гильотинирования, палачи работали безупречно. О «великом» Шарле-Анри Сансоне писали: «В Париже искусство гильотинирования достигло высшей степени совершенства. Сансон и ученики гильотинируют с таким проворством, словно брали уроки у Комю (знаменитый в то время фокусник и иллюзионист). Они отправили на тот свет двенадцать человек за тринадцать минут».

18 января 1909 года в Бетюне (Па-де-Кале) палача Анатоля Деблера шумно приветствовала многолюдная толпа, явившаяся поглазеть на казнь четырех человек.

Четыре головы за девять минут. Хуже, чем Сансон. Но в перерыве между казнями Деблер чистил машину и протирал нож.

Однако нет пределов совершенства. Протокол, датированный 1928 годом, дает пример отличных скоростных показателей.

С момента передачи палачу осужденного до падения ножа — 40 секунд. Показатели постоянно улучшаются. В 1956 году один из помощников Обрехта, официального палача Республики, заявил журналисту «Пари матч» Жану Керру: «Обрехт каждый раз засекал время: шести-семи секунд нам хватало, чтобы схватить парня, перетащить через порог, через две ступеньки, прижать к откидной доске и запустить лезвие. Мы были самой быстрой командой…»

Гильотина — идеальный инструмент для серийных казней.

Палач Боме в 1822 году заявил: «Благодаря этому новому устройству, один палач может казнить тридцать три человека в час».

В период между 1939 и 1945 годами в Германии именно скорость и серийность вернут «машину» из забвения.

Это будет второй после Французской революции период массового применения гильотины.

Небольшое уточнение по механике. Фото «Сигма».

В одной только мюнхенской тюрьме Штадельхайм пройдет больше тысячи двухсот «групповых» обезглавливаний по десять — двадцать человек за раз.

В сентябре 1943 года в берлинской тюрьме Плётцензее на один день было запланировано триста обезглавливаний. Нацистские палачи столкнулись с единственной трудностью — усталостью. Стоя по щиколотку в крови, выбившиеся из сил палачи остановились на сто восемьдесят шестой голове. Сто четырнадцать приговоренных казнили на следующий день.

Во Франции допущенные присутствовать на казни, не больше десяти человек, собирались в кабинете директора тюрьмы.

Красная месса

Бесшумно ступая, чтобы никого не разбудить, похоронная процессия, к которой присоединялся персонал тюрьмы, направлялась к указанной камере в блоке смертников.

Зачастую тюремщики снимали обувь, чтобы ни единым шорохом не нарушить тишину и застать будущую жертву врасплох спящей.

Они с грохотом открывали дверь и бросались в камеру. До войны было принято сразу кидаться на осужденного, чтобы надеть на него смирительную рубашку. С конца сороковых годов к осужденному применяли физическую силу, только если он сопротивлялся. Один проходил в дальний конец камеры, второй шел к изножью кровати, третий оставался у двери.

Вслед за тюремщиками в камеру входили судьи, официальные лица и адвокаты, которые сообщали приговоренному, что прошение о помиловании отклонено. Потом все происходило очень быстро.

Осужденного вели по тюремным коридорам. Свита следовала за ним.

В заранее предусмотренном месте делалась остановка у стола, чтобы осужденный мог написать последнее письмо. Затем в соответствие с уголовно-процессуальным кодексом судья спрашивал, желает ли смертник сделать заявление. Потом священник исповедовал и причащал осужденного — по его желанию. Наконец, делали последнюю остановку для «последнего бокала вина и сигареты». Главный охранник выдавал осужденному формуляр освобождения из-под стражи. Он должен был покинуть тюрьму по всем правилам.

Теперь осужденный принадлежал палачу. Тот мгновенно связывал ему ступни и колени, потом руки за спиной так, чтобы он согнулся, а голова наклонилась вперед: так его шею было удобнее помещать под нож. По той же причине при необходимости ему стригли волосы, если те были слишком длинными.

Воротник рубашки отрезали, и палач с первым помощником несли приговоренного к потайной двери, которая вела во двор тюрьмы, где под черным балдахином высилась гильотина.

Осужденного помещали на откидную доску 85 см длиной, которая поворачивалась на 45°. Шея подводилась к точке падения ножа и фиксировалась неподвижно. Падение ножа сопровождалось отрывистым звуком. За легким свистом следовал глухой удар, предупреждающий, что нож выскользнул и ударился об упор. От входа в камеру до падения головы проходило обычно пятнадцать — двадцать минут.

Предоставим описание последних секунд самому палачу. Отрывок из дневника Обрехта, процитированный Роже Гренье в книге «Чудовища»: «Одной рукой мы берем осужденного за руку, другой — за штаны, приподнимая от земли. Когда ноги оказываются в воздухе, остается перемещать его, как сверток… Все движения, все реакции осужденного хорошо нам знакомы. Попытки к сопротивлению пресекаются заранее…

Чтобы положить упрямца на откидную доску, мы переносили его на вытянутых руках. В Санте мы даже использовали то ускорение, которое давал спуск по лестницы. Кроме того, лестница давала еще одно преимущество: она прекрасно синхронизировала ход обоих помощников, несущих строптивую жертву. Внизу нам оставалось сделать два шага в ногу. Когда ускорение задавалось таким образом, осужденного резко бросали вперед, и он на откидной доске попадал прямо в лунку плахи. Поправлять положение шеи приходилось крайне редко. Именно совокупность всех этих мелких деталей и обеспечивала скорость и качество исполнения наказания. Связанный по рукам и ногам осужденный может передвигаться только мелкими шажками. Обычно мы его слегка поторапливаем. Веревка мешает идти, он семенит, стараясь не упасть, и часто даже не замечает машину, не успевая понять, что происходит. Толчок — и он падает на доску, устремляясь в лунку на плахе почти самостоятельно. Начальник запускает нож. Удар — и все кончено».

Самые-самые

Самая строптивая жертва гильотины: Тропман, 1870 год. Убил 8 членов одной семьи, едва не откусил указательный палец палачу.